Сергей Мардан. Национальная идея русских: за что они готовы завсегда в огонь и в дым?

• Опубликовал Сергей Мардан 13 мая 2020 г. - 2 609 просмотров

  

  Национальная идея в России никому не нужна, потому что это – пустая, искусственная фраза. Нечто лишенное жизни, а значит – и смысла.

  Когда Путина спрашивают про национальную идею, он реагирует как типичный русский человек. В его обтекаемых ответах сквозит прежде всего удивление. С чего бы это вдруг взрослым людям спрашивать про ерунду и прикидываться теми, кем они не являются.

  Президент отвечает обычно что-то про патриотизм, хотя понимает, что вопрос – совсем про другое.

  Национальная идея – это про смысл жизни. Только применительно не к человеку, а к целому народу.

  Народ – очень емкое слово. Русский язык вообще полон множества оттенков, скрытых смыслов, исторической глубины и ассоциаций.

  Нация – слово плоское, нерусское. Означает непонятно что.

  Нам до сих пор и произносить-то его неловко. Совсем не потому что фашисты его очень любили. Просто нам в понятии «нация» – тесно.

  Там много неважного. Типа – кровь, личные свободы. А вот веры в «нации» – нет. А так в России не бывает, чтобы без веры. А когда начинают про политическую нацию втолковывать, тут вообще хоть святых выноси. Какое-то явное жульничество. Поэтому русские называют себя – народ.

  Но если уж так вам так нужна эта национальная идея, то ровно 20 лет назад ее сформулировал режиссер Алексей Балабанов в фильме «Брат-2».

  Целое поколение знает этот фильм наизусть, и зайди вдруг разговор про национальную идею, почти наверняка в голове у 35-и или 50-летнего всплывет хрестоматийный сюжет из балабановского фильма:

  – Вот скажи мне, американец, в чем сила? Разве в деньгах? Вот и брат говорит, что в деньгах. У тебя много денег, и чего? Я вот думаю, что сила в правде: у кого правда, тот и сильней!

  Вот вам – национальная идея.

  Правда же – справедливость. И именно в ней смысл, сверхидея русской жизни. Именно ее люди ищут, в нее они верят. Разочаровываются и впадают в апатию, когда ее нет. Ради справедливости русские готовы воевать и умирать.

  Красный 20 век стал органической частью русской истории, потому что был исторической попыткой добиться всемирной справедливости. Красные победили в Гражданской войне, потому что точно знали, что они – за справедливость.

  И спустя еще четверть века, когда началась Великая Отечественная, ее главным смыслом было «Наше дело – правое», справедливое.

  А патриотизм, конечно, никакой национальной идеей быть не может. Это вообще не идея, а естественное состояние человека. Как любовь к матери, преданность семье.

  Тут нечего осмысливать, в патриотизме нет цели и нет морального идеала. Патриотом может быть и вор, и мерзавец. И это не сделает их приличными людьми.

  Патриотизм объективно замкнут государственными границами. Но как тогда быть с добровольцами в Донбассе? У них разные паспорта, разные национальности.

  А вот как быть. Те, у кого на шевронах были нашиты георгиевские ленты, воевали за справедливость и по этому признаку мы их определяем, как «наших». Именно по признаку «справедливости» это – наша война, в которой мы на вполне конкретной стороне.

  И тут не вредно еще раз вспомнить о причинах небывалого народного подъема весной 2014 года. Возвращение Крыма было исправлением огромной несправедливости и поддержано оно было русским народом именно по этой причине, а совсем не потому что там был какой-то референдум.

  Да вот только эта справедливость как национальная идея для любой власти груз почти непосильный. И для торжества той справедливости очень многое надо в устройстве России поменять…