Прежде всего, хочется надеяться, что он не вернётся. Время изменить решение у него ещё есть. Потому что, вернувшись, он гарантированно сядет. И почти гарантированно никогда не выйдет.
А если, всё-таки, вернётся и сядет, то наверняка можно ожидать шумных международных кампаний в его защиту, новых санкций, новой блокады и новых акций протеста по всей России.
И в этой связи есть смысл говорить только о том, как будет вести себя Москва.
А Москве терять уже нечего. Всем - и на Западе, и в Кремле - всё ясно. И про суть режима, и про отравление, и про настроения в народе.
Поэтому с возвращения Навального начинается новая политическая реальность, когда уже никакие официальные телодвижения, никакая пропаганда не смогут скрыть криминальную суть нынешней власти.
Поведение Кремля по отношению к Навальному трудно просчитать потому же, почему невозможно предугадать поведение раненого зверя: то ли уползёт в кусты зализывать раны, то ли, наоборот, бросится в последнюю атаку.
Он очень напуган, это видят все. Напуган и самим фактом возвращения, которого не ожидал, и предстоящей реакцией Запада, которая гарантирована, поскольку, дав публично слово арестовать оппозиционера и засадить его за решётку, Москва уже не может дать задний ход.
Любое решение будет плохим!
Оставить на свободе - признаться в своём бессилии и страхе. И одновременно своими руками укрепить оппозицию, вдохнуть в неё новые силы.
Наказать и сгноить в тюрьме по сфальсифицированному обвинению - обречь себя на изоляцию многократно похлеще той, что была после Магницкого и Браудера, поставить под прямой удар всё, нажитое честным трудом и спрятанное за кордоном. А это семьи, дети, связи, поместья, безбедная комфортная жизнь и суммы астрономического порядка.
Уже не говоря о великих энергетических прожектах.
Как принято говорить в таких случаях, "не хотел бы я быть на месте тех, кому принимать решение по Навальному".
Однако, ещё меньше, признаюсь честно, я хотел бы быть на месте самого Алексея.
Жизнь одна. Второй не будет.
Всё-таки, уникальная и неповторимая мы держава, в которой очень трудно жить и ещё труднее возвращаться.
Комментарии