Самое свежее

Конец Публициста Раскрыт взрыв вулкана Кракатау. Политические анекдоты Как загибается Европа Эль Мюрид. Замеры благосостояния в России После теракта. Неудобные вопросы. Александр Росляков. Все для победы этой диктатуры, остальное – тьфу!

Безумные песни

  •  

    Сбой вечного возвращения.

     

    Когда мы хотим что-то понять или объяснить, мы строим модель. А модель - это всегда что-то схематичное. Ясность модели покупается упрощением бесконечной сложности мира.  
    И я в этом материале прибегну к подобному упрощению, которое приведет многообразие общественной жизни к схематичному наброску, почти что подобному шаржу.
    Для того, чтобы построить свою схему, мне требуется наметить несколько точек, вроде бы как полюсов. Один из этих полюсов - обыватель.

    При этом я не говорю об обывателей, как некой непреодолимой обусловленности. Мне кажется, человека делает человеком именно способность преодолевать любые пределы - внешние и внутренние. И я не говорю об обывателей, как некой особой касте или виде человека. Речь идёт о определенном поведении или жизненной стратегии. И при обсуждении этой жизненной стратегии я менее всего настроен ее осуждать, вовсе нет.  Мне противна в данном случае такая, знаете ли, поза строгого судии, который клеймит обывателя как тупое животное. На самом деле это не так. Жизнь обывателя не лишена определенной теплоты и жертвенности. Есть любимый масонами символ: пеликан вскармливающий птенцов своей  кровью, который выражает исполнение родительского долга.

     

     

    Родители отдают себя детям, может сказать, питают их своей кровью. В этой самоотдаче есть что-то героическое, грех над этим смеяться. Единственная проблема в обывательской стратегии в том, что это мир вечного возвращения, в нем все повторяется, воспроизводится, мультиплицируется и, в общем-то по большому счету, ничего не происходит. А.Ф. Лосев назвал секс "родовым заданием". В каждом из нас есть свои причуды, фантазии, но в желании размножения проявляется "воля к жизни" не отдельного субъекта, но рода. Даже нет смысла говорить - насколько это важно, без этого вообще не было человеческой истории, ни дураков, ни умников. Это основа, и обыватель в общем-то и трудится над этой основой. Но эта родовая основа фактически безлична. В этом вечном возвращении, смене поколений, индивидуальность не важна, а даже мешает процессу воспроизводства потому, что там, где начинается слишком личностное и особенное, проявляется тоска, смутные желания, и родовая программа начинает давать сбой. Лучше всего с этой программой справляется тот, кто "звёзд с неба не хватает", не отвлекается на посторонние отвлеченности. Вот почему некоторые называют обывателя овощем - он ведёт растительную жизнь, которая не знает резких перемен. Вырос огурец, дал плоды, семена упали в землю и в следующем сезоне все повторяеся. Это вечный бег по кругу. И чтобы вечно бегать по этому кругу - его надо любить и не желать ничего большего.
    Но наряду с этим ясным и простым миром обывательского огорода всходит и что-то периферийное, маргинальное, отбившееся от общего направления. Почему оно вырастает - некая загадка. Может быть, это порча какая-то, может быть, это дефект, кто его знает? Но я это называю «людьми со сбившейся жизненной настройкой». Стрелка компаса у них не показывает, как у обывателя в привычном направлении, а "танцует", заставляя совершать причудливые жизненные зигзаги. И опять особо оговорюсь, что я бесконечно далёк от того, чтобы в пику обывателю как-либо превозносить маргиналов и говорить, что вот это соль земли. Нет, ничего подобного. Более того, на этой периферии вырастает много зловещего и чудовищного, от чего холодеет кровь. Однако, и не только зловещего, но и гениального. Это мир пограничного, предельных величин, где нарушена норма, где нет места середине.
    Однако, лучше привести яркую иллюстрацию.
    У Александра Блока есть стихотворение "Поэты":

     

    За городом вырос пустынный квартал
    На почве болотной и зыбкой.
    Там жили поэты,- и каждый встречал
    Другого надменной улыбкой.

     

    Напрасно и день светозарный вставал
    Над этим печальным болотом;
    Его обитатель свой день посвящал
    Вину и усердным работам.

     

    Когда напивались, то в дружбе клялись,
    Болтали цинично и прямо.
    Под утро их рвало. Потом, запершись,
    Работали тупо и рьяно.

     

    Потом вылезали из будок, как псы,
    Смотрели, как море горело.
    И золотом каждой прохожей косы
    Пленялись со знанием дела.

     

    Разнежась, мечтали о веке златом,
    Ругали издателей дружно.
    И плакали горько над малым цветком,
    Над маленькой тучкой жемчужной…

     

    Так жили поэты. Читатель и друг!
    Ты думаешь, может быть,- хуже
    Твоих ежедневных бессильных потуг,
    Твоей обывательской лужи?

     

    Нет, милый читатель, мой критик слепой!
    По крайности, есть у поэта
    И косы, и тучки, и век золотой,
    Тебе ж недоступно все это!..

     

    Ты будешь доволен собой и женой,
    Своей конституцией куцой,
    А вот у поэта — всемирный запой,
    И мало ему конституций!

     

    Пускай я умру под забором, как пес,
    Пусть жизнь меня в землю втоптала,-
    Я верю: то бог меня снегом занес,
    То вьюга меня целовала!

     

    Блок  в этом стихотворении не просто рисует группу субъектов, занятых странным времяпровождением, он ещё и обращается к читателю (называя его другом), вполне нормальному и здравомыслящему, он именно порядочным гражданам рисует свою возмутительную картину. А что могут сказать приличные граждане в ответ? Что эти описанные субъекты -  никчёмные бездельники, что они придурки, идиоты, и что выбранный ими образ жизни приведет к заслуженному финалу - они сдохнут где-нибудь под забором, никому не нужные и брошенные. Но Блок, словно предупреждая это угрожающее предвидение, говорит, что смерть под забором для него благословение. Он словно бы не только смеётся обывателям в лицо, он хочет сказать им, что не столько обывательские трудности  невыносимы («бессильные потуги»), но ему невыносимо обывательское благополучие - с милым домом, с женой и куцей конституцией, все то, что он называет "обывательской лужей". Разве это не странно? То, чем дорожит обыватель, к чему стремится, вызывает у этих субъектов отторжение и презрение. Почему?
    Вот еще важное свидетельство другого чудака со сбитой жизненной настройкой - Бодлера. В "Плаванье" он словно бы даёт подробное описание этой болезни.
    Он пишет, что ее признаки появляются в юности:

     

    Для отрока, в ночи глядящего эстампы,
    За каждым валом — даль, за каждой далью — вал.
    Как этот мир велик в лучах рабочей лампы!
    Ах, в памяти очах — как бесконечно мал!

     

    Но самое главное - в основе этой болезни лежит неутолимая жажда, которая не знает удовлетворения. И пораженные ею люди, маются неприкаянные, не способные остановиться.

     

    Что нас толкает в путь? Тех — ненависть к отчизне,
    Тех — скука очага, еще иных — в тени
    Цирцеиных ресниц оставивших полжизни —
    Надежда отстоять оставшиеся дни.

    В Цирцеиных садах, дабы не стать скотами,
    Плывут, плывут, плывут в оцепененье чувств,
    Пока ожоги льдов и солнц отвесных пламя
    Не вытравят следов волшебницыных уст.

    Но истые пловцы — те, что плывут без цели:
    Плывущие, чтоб плыть! Глотатели широт,
    Что каждую зарю справляют новоселье
    И даже в смертный час еще твердят: — Вперед!

    На облако взгляни: вот облик их желаний!
    Как отроку — любовь, как рекруту — картечь,
    Так край желанен им, которому названья
    Доселе не нашла еще людская речь...

     

    ...О, странная игра с подвижною мишенью!
    Не будучи нигде, цель может быть — везде!
    Игра, где человек охотится за тенью,
    За призраком ладьи на призрачной воде…

     

    Надо ли говорить, какие угрозы, возможности каких потрясений несут эти маргиналы для мира обывателя? И что обыватели проявляют проницательность и мудрость, когда, как минимум, отстраняют от себя подальше этих странных чудаков с их безумными песнями и мечтами. Дай им волю и они разнесут мир в щепки, камня на камне не оставят и при этом не вполне понятно – ради чего? Ради эфемерной облачной формы, которую нельзя ухватить и пощупать?

    Поэтому обыватель по своему духу, по своей природе - глубокий консерватор, не поддающийся на сомнительные революционные призывы. Революция нужна пьяным от фантазий чудакам, бегущим за «призраком ладьи на призрачной воде». Обывателю же требуется нечто материальное и надёжное, твердая почва под ногами. И обыватель обычно является надёжной опорой власти, ведь и сама власть по своему характеру тоже обывательская. Достаточно взглянуть на обобщенный тип чиновника, чтобы увидеть характерные обывательские черты. Конечно, у чиновника иные возможности, полномочии, обязанности, но по своим ценностям он тот же обыватель, явно не хватающий звёзд с неба. Ему нужно что-то земное и понятное, он не будет распылять свои средства на творческие безумства, а скорее всего реализует их на вполне обывательские проекты. Чиновник вполне ценит то, что безумцы презрительно называют "барахлом". Разница между чиновником и обывателем в масштабах, а не в характере. Так что средний обыватель и чиновник могут понимать друг друга намного лучше, чем представителей опасного мира беспокойных безумцев. Известно, как бесполезна была в свое время агитация народовольцев: крестьяне их не понимали и не принимали, и сдавали полиции. В нормальном состоянии обыватель и власть живут в равновесии.
    Но проблема в том, что по внутренним или внешним причинам, это равновесие иногда роковым образом нарушается. Иногда это происходит потому, что чиновник в припадке вседозволенности сходит с ума, как волк, ворвавшийся в овчарню. И он подводит спокойный мир обывателя к черте катастрофы. И вот тогда обыватель переходит в принципиально иное психологическое состояние - сначала мрачное и депрессивное, а потом возбужденное и буйное. И в этом нестабильном, возбуждённом состоянии он вдруг становится крайне уязвимым для странных бредней безумных маргиналов. Вот тогда случается невероятное: горячечные фантазии, выйдя из отдельных пьяных голов на простор людского моря, могут реализоваться в очень широких масштабах. Целый народ, целая страна совершает прыжок в невероятное... Правда, некоторое время спустя, все начинает успокаиваться, бурлящая река входит обратно в свои берега, особо буйных ставят к стенке или выталкивают туда, где им самое место – на периферию, а жизнь возвращается в привычную, обывательскую колею. Но... уже на другом уровне. Что-то уже сдвигается в истории, процесс вечного возвращения слегка нарушается...

1

Комментарии

2 комментария
  • Андрей Громадский
    Андрей Громадский11 февраля 2019 г.
    Обывательщина - безусловное зло для эволюционирования человечества. Если бы не было в обществе личностей, которые возмущают обывательское болото, устремляя его в будущее, то никакого человечества уже давным давно не было бы на этой планете. Идеальное человеческое общество не предполагает наличия в нём обывателей. Т.к. обыватель - это тупиковая ветвь вида "хомо сапиенс".
  • Вадим Б
    Вадим Б11 февраля 2019 г.
    вылезло мурло мещанина