Часть третья . Русский ответ на «польский вопрос».

• Опубликовал Константин Корнев 28 августа 2018 г. - 1 410 просмотров

  Австрийские комбинации с триединой монархией поляков почти не волновали – слабость империи Габсбургов и им была понятна без разъяснений. А рассчитывать на немцев и вовсе не приходилось – десятилетиями, следуя заветам железного канцлера Бисмарка, поляков пытались онемечить. И, кстати не всегда безуспешно – даже после всех передряг XX столетия следы немецких традиций до сих пор прослеживаются в жизненном укладе абсолютно польского населения Силезии, а также Померании и земель бывшего Познанского герцогства.

  Отдавая должное чисто немецкому умению организовать быт, заметим, что именно этим – упрямым желанием продвинуть на покорённых землях всё "истинно немецкое" Гогенцоллерны, между прочим, разительно отличались от Романовых. Призывы последних крепить славянское единство – это, согласитесь, отнюдь не синоним примитивной русификации.

  Впрочем, мастеров и желающих перекрестить "поляка в русака" среди царских подданных тоже хватало. Как раз ползучее, реально не санкционированное сверху, стремление крупного и мелкого чиновничества, среди которого немало было и поляков по национальности, укоренить "всё русское", по крайней мере, на спорных землях, аукнулось потом русским жёстким неприятием "всего русского".

  Мировая война резко обострила "назревший" польский вопрос, чем и объясняется удивительная оперативность, с которой был принят первый публичный акт, обращённый непосредственно к полякам – знаменитое великокняжеское воззвание. После этого польский вопрос отнюдь не был "задвинут" в долгий ящик, как это представляется некоторым исследователям. Несмотря на постоянно одолевавшее Николая II желание "отложить" польский вопрос, когда он откровенно выжидал, что вопрос разрешится как бы сам собой и "Воззвания" для этого будет вполне достаточно, он неоднократно рассматривался и в Государственной Думе, и в Правительстве, и в Госсовете. Но и специально созданная комиссия из русских и польских представителей, собранная для определения "начал" польской автономии, формально ничего не решила, ограничившись рекомендациями довольно общего характера.

  При этом даже формальных рекомендаций оказалось достаточно для того, чтобы Николай II отнюдь неформально ответил на провозглашение немцами и австрийцами Польского королевства… исключительно на землях Российской империи.

  В известном приказе по армии, который лично государем помечен 25 декабря (12-м по старому стилю – днём Святого Спиридона-поворота), было однозначно указано, что "жизненные интересы России неотделимы от установления свободы судоходства через проливы Константинополя и Дарданелл и от наших намерений создать свободную Польшу из её трёх ныне разделённых провинций".

  Верховный главнокомандующий признавал, что "Достижение Россией созданных войной задач, обладание Царьградом и проливами, равно как и создание свободной Польши из всех трех ее разрозненных областей, еще не обеспечено". Стоит ли удивляться, что во многих польских домах, невзирая на австро-германскую оккупацию, этот приказ Николая II вывешивали в праздничных рамках рядом с иконами.   Сменившее романовскую бюрократию Временное правительство, а вслед за ним большевики, на удивление решительно отмежевались от своей западной "колонии" - Польши. Но и то, скорее всего, потому лишь, что им и без неё головной боли хватало. Хотя нельзя не заметить, что вся документация по польской автономии была подготовлена в российском МИДе (характерен даже выбор имперского ведомства – министерство не внутренних, а иностранных дел) ещё до февраля 1917-го, что и помогло новому министру иностранных дел Милюкову так "легко" разрешить трудный польский вопрос. 
  
  Но, как только Россия набирала силу, имперское мышление снова брало верх, причём в самом агрессивном его облике. И если такие "великодержавники", как Деникин и Врангель, от этого больше проиграли, чем приобрели, то Сталин "со товарищи", ничтоже сумняшеся, вернули Польшу в сферу влияния России.
  
  И пусть эта Россия была уже советской, но от этого не менее "великой и неделимой". Однако, осуждая российских "имперцев" в любых их политических одеждах, нельзя не признать, что и европейские державы, да и сами поляки на протяжении столетий не оставляли России никакого шанса пойти в польском вопросе иным путём. Но это, согласитесь – совершенно отдельная тема. Продолжение следует ! Будет еще интереснее !