Самое свежее

Конец Публициста Раскрыт взрыв вулкана Кракатау. Политические анекдоты Как загибается Европа Эль Мюрид. Замеры благосостояния в России После теракта. Неудобные вопросы. Александр Росляков. Все для победы этой диктатуры, остальное – тьфу!

Не допустить войны

  • Плачет ветеран. Стоит прямо посреди широкого тротуара Покровки, опирается на палку, смотрит по сторонам, ордена и медали блестят на солнце, а по щекам — слёзы. Замираешь, и, конечно, бросаешься к нему, как, что, чем помочь.

    Оказывается, что он тут не один, всё хорошо, цветы вот сегодня возлагали, и просто пошёл погулять по столице "пока здоровье даёт, а то дома очень мало гуляю", и внук с ним, и правнуки, в магазин зашли, сейчас найдутся.

    А со слезами вот что. Засмотрелся — на солнце, брусчатку, красивые фонари, здания, стайки весёлых молодых ребят и девчат, и "скрутило внутри". Расплакался. Сколько уж говорят об этом "с телевизора", но это тьфу, он всегда считал, что ничего нет особенного в том, что практически мальчишкой пошёл на фронт, это у него нормальное, человеческое, не героическое, вот "не быть свиньёй даже в мерзости" ("а война, внучка, мерзость, не слушай, кто другое говорит)" — сложнее. Ордена и медали больше для детей, внуков и для памяти надевал, просили, и то, только на торжества.

    А тут вдруг пронзило. Вдруг понял, зачем он был. Так и сказал — зачем он был. На этой самой, "как она, Покровка, красивая улица, ну ты посмотри", люди красивые, солнце, а ведь "не было бы этого, точно не было". Ясно понял. Только вот сегодня. И будто часть его теперь навсегда на этой улице останется, и на других улицах, и в этом солнце, и в этих улыбках молодых. Я, в общем, расплакалась, не сдержалась. "Ну ты-то зачем ревёшь? Ты на мои слёзы не смотри, это не рёв, это сердцу хорошо, что был не зря. Помирать легко буду".

    Мы ещё посидели и поговорили, пока семья его не подошла. Много я узнала личных деталей, и как зовут, и про войну, и про потом, и про специальность, и про разряд, и про то, как ехали они вчера сюда из недалёкой области, про местный совет ветеранов... Но про это не буду, обещала, он не любит — ни о войне, ни о себе. Человек светлый очень, ясный, спокойный, хотя лет ему сами можете представить, сколько.

    "Мне ничего не надо, у меня всё есть; не надо со мной фотографироваться, я не Гагарин; нечего обо мне писать, вот и этим журналистам я говорил, что я-то? лучше учите главный урок — не допустить войны, и всё, что надо знать, если хоть немного ума есть".

    Анна Кан

1