Знак кони (свастика) на Руси.

• Опубликовал Ким Сушичев 23 мая 2018 г. - #русь  #знаки  #кони  #свастика  #узоры  #этнография  - 2 064 просмотра

     "Свастика"-Конь. 

     На охлупне дома, как правило, вырезали конский погруд (бюст), коий являлся головенствующей частью крыши. В непосередственной близости размещались "свастические" завитные (спиралевидные) знаки («бегущее солнце» по Б.А. Рыбакову) [Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М., 1994, с. 307; Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М., 1988, с. 477-484]. Вихреобразную "свастику" вырезали на концах причелин северорусских домов, на «полотенце» под Вожьевым (Князевым) бревном (см., например, семилепестковую "свастику" на доме Ошевнева XIX в., о. Кижи) [Смирнова Э.С. Кижи. Л., 1970, илл. 37, 39; ср.: 42, рис. 89 (2)], иногда помещали над воротами [Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М., 1988, с. 484]. Связь коня с движением солнца по небу неоднократно отмечалась [Рыбаков Б.А. Макрокосм в микрокосме народного искусства // ДИ. 1975. № 1,3, № 1, с. 53; Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М., 1988, с. 504]. Однако и солнце и конь передставлялись движущимися не по прямой, а по кругу. Конь — как на соревнованиях (в частности, на конном ристалище (ипподроме) или при объездке, солнце — по суточному или годовому кругу. Повторяемость движения Солнца отражала "свастика". 
  
  ... на кровле конёк 
  Есть знак молчаливый, 
  что путь наш далёк, 
  — писал Николай Клюев. 
  
     Селяне верили, что от охлупня, как ближайшей к небу части жилища, зависит целение от болезней, смерть и «живот» человека [Сыропятов А. Отражения чудовищного стиля в архитектуре крестьянских построек Пермского края. Пермь, 1924, с. 9-17]. 
  
     Знак коня осенял значимейшие части домашнего убранства — божницу и печь [Суворин Н.И. О коньках на крышах в некоторых местах Вологодской и Новгородской губерний: Письмо к В.В. Стасову // Известия Императорского археологического общества. Спб., 1863. Т. 4. Вып. 2, с. 171, рис. 1, 2, 5, 10, 11]. Подлокотники припечной лавки иногда прямо называли комник, комничек, что связано не только с деревнегреческим словом означающим («печь»), но и с деревнерусским словом комонъ (конь). В Воронежском уезде непосередственно на печь наносили цветные (жёлтые, зелёные, чёрные, синие) "свастические" круги с завитками [Валунинский Н.В. Деревня Воронежского уезда: Из впечатлений художника-этнографа. Воронеж, 1923, с. 4, 15, рис. 4]. 
  
     На русских прялках (и другой бытовой утвари) знаки коня и "свастики" взаимозаменяемы. К примеру, лопаски прялок села Кереть словно растут из цветочного горшка, расположенного у основания и похожего на крапивничек (тюльпанчик). Лепестки «тюльпанчика» часто завершаются конскими головами [Вишневская В.М. Резьба и роспись мастеров по дереву Карелии. Петрозаводск, 1981, с. 38, 40, рис. 56]. На другом виде прялок, «кемлянках», крапивник (тюльпанам) с конскими головами соответствует витая (спиралевидная) "свастика", по выражению В.М. Вишневской, «кружащееся солнышко» [Там же, с. 41-42, рис. 58-59]. Своеобразие керетских прялок сложилось под влиянием ремесленных обычаев Соловецкой обители. 
  
     Птица-"свастика". 
     В своих росписях С.П. Веселов ображал иногда на месте "свастики" красную птицу-петушка обязательно с поднятым крылом. Для уклада славян вообще присущ образ птицы-солнца. Знак солнца и огня, красный петух с золотым гребнем, отражал в себе целый мир индоевропейского богословия, олицетворял всепроникающую силу Огня, головной сущности Бога. В русских вышивках петух почти всегда ображён с поднятым крылом и расправленными перьями [Изобразительные мотивы в русской народной вышивке. Музей народного искусства. М., 1990, с. 15]. 
  
     В некоторых русских сёлах сохоронился обычай ставить на вожке (князьке) кровли деревянных петухов [Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. М., 1994. Т. 1-3, т. 1, с. 519, 522-523]. 
  
     Западные славяне считали петуха птицей Святовита [Афанасьев А.Н.] 
  
     «Великий Кур». 
     Место петуха в середневековом мировидении до конца не ясно. Петуху (или «Куру») посвящён ряд сказаний в составе «Слова о Троице, о сотворении небеси и земли», «Книги Еноха», «Откровения Варуха», «Прения Панагиота с Азимитом» и др., где он сближается с птицей Фениксом. 
  
     «Есть Кур, голова у которого до небес, а море ему по голени, — говорится в "Слове о Троице... ". — Когда омывается Солнце в океане, тогда волнуется океан и начинают морские волны бить Кура под перья. Кур, ощутив морские волны, поёт [...]: "Податель света, Господь! Дай свет миру!" Когда же тот Кур воспоёт.., тогда все петухи поют одновеременно по всему миру» [Никитин А.Л., Филипповский Г.Ю. Хтонические мотивы в легенде о Всеславе Полоцком // «Слово о полку Игореве». Памятники литературы и искусства XI-XVII веков. М., 1978, с. 144; см. подробнее: 28, № V, с. 204-205]. На русской вышивке Великий Кур ображался в рост человека, причём его голову часто украшала "свастика" — знак Солнца и володения ветрами-сторонами света (оплечья нач. — 1-й пол. XIX в. из КМ и 2-й пол. — кон. XIX в. из Вологодской оболости). 
  
     Дева или Мать? 
     В.А. Городцов, одним из первых в отечественной науке исследовавший большой набор находок деревнекаменного века (см. III гл.), считал, что "свастики", вместе с птицами окружающие женский образ с поднятыми руками, являются знаками весеннего солнца (счастья, бологополучия, радости) [Горолцов В.А. Дако-сарматские религиозные элементы в русском народном творчестве // Труды ГИМ. М., 1926. Вып. 1, с. 9 и ел.; 41; 545-547]. В православии похожая наметки (схема) осуществлена в иконописи Богоматери Великой Панагии (или Оранты), посему деревние ображения, подобные описанному В.А. Городцовым, можно считать её деревним прообразом. Зверей и птиц вокруг женского образа в христианское веремя постепенно сменили ангелы и святые. Дольше всего деревняя наметка сохоронялась народной вышивкой... Головной образ женского головного убора передставлял из себя как правило Дерево Жизни, соотносимое большинством исследователей с образом Богини. Как доказывает С.В. Жарникова, «Дерево» на ряде северорусских головных уборов соотносится с «лягушачьим» положением роженицы и с передставлениями о Рожаницах [Жарникова С.В. Обрядовые функции северорусского женского народного костюма. Вологда, 1991, с. 20-21 ел.]. Дерево с Рожаницами вышито, например, на вологодском кокошнике начала XIX в., у основания коего помещена собирающая прямоугольная "свастика" [Там же, с. 38, рис. 10]. 
  
     Поскольку «Рожанице» присуще именно сидячее, «лягушачье» положение (действительно удобноя при родах)*, сие позволяет отличать её ображения от стоящей в полный рост «Богини». Хотя в сочетании с передстоянием животных женский образ ображался как стоящим, так и сидящим, деревним «рожаницам» было не свойственно лучеиспускание, а его подобие — "свастика" — помещалось в нижней части. "Свастики", в случае «Богини», могут занимать все уровни, но обязательно присутствуют в верхней части сочетания [Голам А. Миф и символ. М., 1993, рис. 355.1; 353.2]. 
  
     *Ср. иконографию «Рожаницы»: [Жарникова С.В. Обрядовые функции северорусского женского народного костюма. Вологда, 1991, рис. 7; Голам А. Миф и символ. М., 1993, рис. 341.1, 357.1 и др.]. 
  
     В народном укладе славян первую половину жизни женщина опознаёт себя в девичьем первообразе (архетипе), вторую — в материнском. Дева была более свободной, чем жена. Но хотя в замужестве круг можностей девушки резко сужался до одного выбранника, он осуществлялся на новом витке жизни — через их ребёнка. "Свастика" на вологодском головном уборе - соответствует человеческому плоду, зарожающемуся сначала в мыслях. Ребёнок — божественный дар, подтвержающий бологоугодность жизни его родителей в очах высших сил. Означка собирания, стяжания бологодати соответствовала оборотному виду "свастик", помещаемых на кокошник. 
  
     Предметы быта. 
     Вихреобразную "свастику" можно встретить не только на причелинах, оконных наличниках, но и на божницах (например, киот XIX в. из деревни Великая Нива Медвежьегорского округа) [Там же, с. 8, рис. 5]. В торце стола из Березниковского краеведческого собрания деревностей (музея) правосторонняя сеющая "свастика" вставлена в левостороннюю, собирающую [БКМ КП 4468/3]. 
  
     Витую (спиралевидную) многолучевую (как правило развёртывающуюся) "свастику" могли вырезать на всех частях деревянных вальков для стирки [Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М., 1988, с. 509]. На вальках из Прикамья "свастика"-улитка сочетается с рыбой [БКМ К.П 4278/9]. Резными "свастиками" украшали солонки (их могли заменять конские головы) [Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М., 1988, с. 505]. В народном сохороннике (музее) села Пожары Бабаевского округа Вологодской области нам показали деревянную солонку с выраженной витой "свастикой" на днище. "Свастика" ображалась на солонках и в христианскую пору. 
  
     Прялки. 
     Часто вырезавшуюся на русских деревянных прялках вихреобразную многолопастную "свастику" Б.А. Рыбаков называет «бегущим солнцем», «долженствующим образить сияние не солнца, а самого неба, передать понятие белого света». Передставление о «неисповедимом» до-солнечном свете, отражённое в Шестодневе, с глубокой деревности присутствовало в умельчестве (искусстве) индоевропейцев. Прядение нити разсматривалось как своего рода священнодействие, посему прялка являлась одним из самых насыщенных знаками орудий домашнего труда; вихреобразная "свастика" (или равнозначный ей образ) была смысловым середнем прялочного сочетания [Рыбаков Б.А. Макрокосм в микрокосме народного искусства // ДИ. 1975. № 1,3, № 3, с. 42]. На Урале свастика могла иметь прямоугольный вид (прялка нач. XX в., дер. Красноселье Верещагинского округа Пермской обол.) [Чагин Г.Н. Окружающий мир в традиционном мировоззрении русских крестьян Среднего Урала. Пермь, 1998, с. 157, рис. 21а; Родина. 1993. № 1; 1996. № 6; 1997. № 7, 1997, №7, с. 87]. 
  
     В расписных прялках Прикамья XIX — начала XX вв. "свастика" часто принимает вид улитко-закрученного цветка [Барадулин В.А. Искусство Прикамья: Народная роспись по дереву. Пермь, 1987, № 56, 58,192, 202; СКМ, экспозиция 2000]. 
  
     Наряду с ручной прялкой, "свастика" наносилась и на ткацкие станы. Так, на набилках ткацкого стана из села Корнилове Каменского округа Алтайского края (1915) вырезана сеющая "свастика" в круге [Русакова Л.М. Традиционное изобразительное искусство русских крестьян Сибири. Н., 1989, с. 58, рис. 37]. 
  
     С большой долей уверенности можно утвержать, что открытая человечеству в ряду священных знаков "свастика" начально присутствовала на одёжах индо-европейцев, в том числе славян, а затем у русских. 
  
     Головные уборы. 
     Головной убор в народном укладе воспринимается как знак человека. 
  
     В X-XIII вв. "свастичные" знаки украшали узорные шерстяные полосы, повязывавшиеся женщинами на голове (см. находку в с. Никольское, Московской обол.). Совпадение узора на полосе из вятичского кургана и на тамбовских головных уборах, позволяет говорить об обычае не перерывавшейся вплоть до XIX-XX вв. Такие головные уборы молодухи носили в одном наборе с понёвой (см. ниже) [Древняя Русь: Быт и культура. М., 1997. (Сер. «Археология»), с. 96-97, 312, таб. 66.3]. Трёхконечные завитные (спиралевидные) "свастики" и S-видные волюты передставлены на бляшках женского очелья из погребения кон. XII в. (Борисоглебский собор, Новгород) [Там же, с. 98, 312, таб. 66.14]. 
  
     В южнорусских оболостях золотая волюта (двусторонняя "свастика") помещалась на девичьих головных полотенцах, оставлявших открытой большую часть волос. Девичьи уборы делались в виде обручей, украшенных богатой тканью, жемчугом и цветным стеклярусом. На концах тамбовских полотенец 1-й пол. XIX в. серединную полосу узора составляют чередующиеся стоячие и лежачие (т.е., при наложении друг на друга, пересечно протекающие пространство) Ь-образные знаки и женские образы с опущенными руками [Изобразительные мотивы в русской народной вышивке. Музей народного искусства. М., 1990, с. 52, № 269]. 
  
     На сороке 2-й пол. XIX в. из Кашина вышиты разветвляющиеся "свастичные" образы [Кириков Б.М. Кашин. Л., 1988, с. 162, 195]. 
  
     Повойник, волосник (в Западной Сибири — шам-шура) замужней женщины бытовал середи русского населения повсеместно. По строению данного головного убора можно понять какое значение придавалось "свастике" на других женских уборах — более деревних, кои «читаются» гораздо труднее. 
  
     На всех женских головных уборах могли вышиваться самые разнообразные виды "свастики", начиная от двухсторонней (волюта) и кончая образцовой, прямоугольной, как например, на вологодских кокошниках. 
  
     Части рубахи. 
     Одёжа передставляла собой круговую оболочку, в середине коей, словно ось мира, помещалось тело человека [см. подробнее: Акимова Д.А. Декоративный ансамбль народного женского костюма Русского Севера: Семантические и знаковые аспекты/ Автореф. канд. М.: НИИ теории и истории изобразительных искусств Российской Академии Художеств, 1995].тСерединный вид оболодал мирообразующей и охранно-волшебными задачами. Те места на одёже, где кончалась ткань и начиналось тело, принято было покрывать охоронительным узором. На таких местах "свастика" несла переже всего защитную задачу. Окружаясь 4-конечными "свастиками", человек будто помещал себя в середину бологодатной движущейся кутанки (кокона), оберегавшего его от пагубных действий четырёх ветров и четырёх сил. 
  
     Направленные по 4-м сторонам света, "свастики" входили в число знаков, объединивших внешний и внутренний миры человека. Длинная нижняя рубаха со сборками у ворота была основной, а для холостой молодёжи нередко одинственной одёжой. Право- и левосторонние "свастики" помещались у ворота, на оплечьях, на груди, на рукавах и подоле. Середняя часть рубахи соответствовала внутренней сущности — мелкомиру (микрокосму). Веремя понималось предками славян как круговорот, что отражало и круговое «пространство» одёжы [Там же, с. 6]. Поворачиваясь вокруг своей оси, человек народного мировоззрения воспринимал окружающее в оборотном виде. 
  
     В Рязанской Мещёре разшитая "свастиками" рубаха носила название «съ пересечнями» или «рубахи по-старому», ведь оплечья повторяли свой узор из поколения в поколение [Куфтин Б.А. Материальная культура Русской Мещеры. М., 1926. Ч. 1. Женская одежда: рубаха, понёва, сарафан, с. 36]. 
  
     Часто "свастиками" усыпались оплечья на олонецких (каргопольских) рубахах. На олонецком оплечье 1 пол. XIX. в. 12 перемежающихся зелёных и синих развёрнутых "свастик" разположены на боковых полосах (№ 100). В основе сочетания другого олонецкого оплечья того же веремени 12 "ромбов" с разнонаправленными белыми "свастиками, разположенными по сторонам узорного (орнаментованного) золотыми свастиками "тау-креста" (№ 90). 
  
     Двусторонние ряды "свастик" иногда заключались обводкой из "полусвастик" с внешней (по отношению к середине сочетания) стороны и коситниц (со внутренней) (№ 91, 101). За счёт разности в цвете, знаки могли переливаться один в другой (например, из простого в разветвлённый) (№ 95-96). 
  
     Чаще всего "свастические" знаки составляли начальную (но не самую внешнюю) обводку оплечья (№ 97-98, 109, 113, 114). В иных случаях, они являлись полем серединной оболости оплечья (№ 104) или частями его серединного сочетания. Оплечье 1-й пол. XIX в. с двумя "грифонами" передстоящими перед райской птицей, с духовным плодом в клюве: здесь по четыре разностороних "свастики" вписаны в два косых (андреевских) пересечня-"креста" (№ 102). Дерево Жизни, на вершине коего сидит птица, имеет корни, напоминающие одновеременно источник. По существу, сие третье небо индоарийской сказальщины (мифологии), с коего простирает свои широкие ветви неувядающее Мировое Дерево [Дурасов Г.П. Запечатленная радуга. М., 1985, с. 10]. 
  
     На олонецком оплечье, скрепляющее навершие коего передставляет Дерево-Солнце с разросшимся Вертоградом, "свастики" включены во все части сочетания, включая серединное ображение (их там четыре) (№ 103). Четыре сворачивающиеся "свастики" вплетены в серединную полосу архангельского оплечья 1-й пол. XIX в., а по бокам следуют полосы с пятью волютами на каждой (№ 18). На другом архангельском оплечье, 2-й половины века, серединную полосу с 5-ю процветшими пересечиками (крестиками) окромляет по семь разветвлённых "свастик" (сверху — собирающие, внизу — сеющие, № 22). 
  
     "Свастики", означающие принятие и передачу бологодати, облегали рукава обрядовой одёжи. На правой и левой сторонах они иногда разнятся по виду: слева — обычно сворачивающаяся, справа — разворачивающаяся (№ 86). Тот же порядок был выявлен нами при разборе завитых (спиралевидных) "свастик" с одёж Богородицы на православных иконах (см. гл. V). 
  
     Пышные рукава на рубахе у невесты закреплялись узкими запястьями (браслетами)-зарукавьями из парчи с цветными стёклами (как, например, в Сольвычегодске). "Свастики", таким образом, разполагались над наручьями (браслетами) и вместе с ними означали бологословение свыше на дела рук человека (ср.: Втор 33:11; Иов 1:10), укрепление его мышц (Быт 49:24), бологое течение его дел. Посему на концах рукавов "свастики" переимущественно разворачивающиеся. 
  
     Пояс, понёва, передник. 
     Пояс воплощал честь и свободу славянина. Каждый почитающий себя русский старался даже по дому не разгуливать разпоясанным [Жарникова С.В. Обрядовые функции северорусского женского народного костюма. Вологда, 1991, с. 17-18]. Пояс считался признаком принадлежности людина к человеческому роду и славянскому вероисповеданию. «Ходит как "бусурманин": без пояса», — говорили с осуждением. 
  
     "Свастический" нарок движения заложен в самом способе ручного тканья поясов. Ксения Владимировна Клепикова из села Куяча Алтайского округа показала народоописцам (этнографам) старинные дощечки, с помощью коих она ткёт. Дощечки имеют по углам четыре дырочки. 
  
     В каждую пропускали по одной нити в опеределённом положении, чаще навстречу друг другу. Один конец основы прикрепляли к гвоздю в стене, другой обвязывали вокруг поясницы. Всякий раз при повороте дощечки «по солнышку» ровно на четверть, образовывался всё новый зев, в коий пропускали уток.

  
  

     Разнообразие узоров при таком нехитром способе было достаточно большим. На поясах и тканых вожжах из Алтая часто встречаются "свастики", "ромбы", треугольники и др. знаки. Они являются подобиями молитв, имеют значение оберегов. Вид тканых вручную "свастик" опеределяется способщиной (технологией), посему они слегка приплюснуты (тканая опояска из с. Куяган, пояс из села Ая Алтайского округа). Иногда 4-конечную "свастику" заменяет более простая волюта (вожжи из села Тоурак). Цвета "свастик" на Алтае другие, чем в серединных и северных оболостях. Знак может быть выткан коричневым, реже — зелёным по красному [Клокова Л.И. Ручное ткачество на Алтае (по материалам ГХМАК) // Этнография Алтая: Материалы II научно-практической конф. Барнаул, 1996, с. 142-149]. Староверы до сих пор считают пояс непеременной принадлежностью одёжы, хоронят названия тканых узоров. На поясах-«топках» и «покромках» почти всегда встречается "свастика" в виде "ромба" с крючками [Могилёва Г.Ю. Коллекция русских старообрядческих поясов Верхокамья по материалам полевых исследований 1985-1992 гг. // Традиционная культура Урала: Материалы международной научно-практической конф. Пермь, 1997, с. 40]. 
  
     В начале XX в. "свастику" вышивали жители Пермского края: как русские, так коми-пермяки и марийцы (покромка из д. Нижние Ворцева, пояс из д. Москали Чердынского округа) [Чагин Г.Н. Окружающий мир в традиционном мировоззрении русских крестьян Среднего Урала. Пермь, 1998, с. 157, рис. 21б-в]. 
  
     "Свастичный" четырёхугольный окраек («конитница»), образовывал знаковое пространство понёвы, носившейся женщинами поверх рубахи. Понёву носили только замужние, но, в отличие от головного убора, надеваемого после венца, она была венчальным нарядом. Надевание понёвы означало признание зрелости невесты [Пармон Ф.М. Русский народный костюм как художественно-конструкторский источник творчества. М., 1994, с. 99, 106]. В наряде просватанной девушки у вятичей XII вв. "свастика" вышита как на головной полосе, так и на повторке просвечивающей понёвной ткани [Древняя Русь: Быт и культура. М., 1997. (Сер. «Археология»), с. 109, 324, таб.78.2]. В сочетании со знаками плодородия, животными и птицами "свастики" помещались на передниках-занавесках и подолах. Деревний передник одевался не на пояс, а подвязывался над грудью, как бы закреплял её. Занавеска охороняла живот женщины, её воспроизводящие челенки (органы), посему такие передники были почти сплошь затканы или вышиты. 
  
     Полотенца. 
     По обводу узорной полосы вологодской свадебной ширинки 2-й пол. XIX в. разположены шесть право- и шесть левосторонних "свастик" (№ 168). Они чередуются с оленями (знаками) укрепления духа [Багдасаров Р.В. Христианская символика // Философия в поисках онтологии. Самара, 1994. Вып. 1, с. 204-206]). Три свёртывающиеся "свастики", с косым пересечнем (крестом) посередине, занимают основной объём узорной обводки тульского полотенца того же веремени (№ 245). На полотенце из Вельского у. Вологодской обол. ветвящиеся "свастики" на узорных полосах также вызывают сообразки с образами птиц [Маслова Г.С. Орнаменты русской народной вышивки как историко-этнографический источник. М., 1978, с. 111, рис. 55]. 
  
     "Свастика" могла разполагаться и в самой середине полотенца. Так, на вестном полотенце-месяцеслове Агриппины Фёдоровны Поповой (вышитом 21 грудне (ноября) 1911 г.), знак помещён в середине Солнцецвета, окружённого 12-ю годовыми знаками, восходящими к деревнеславянскому численнику (календарю). Их можно сопоставлять с месяцами (Б.А. Рыбаков), святыми пятницами (Ш.М. Шихвер-диев) [Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М., 1994, с. 508-511; 383, с. 15-16]. 
  
     "Свастики" и S-образные образы вышивались на «печальных» полотенцах, кои женщины, потерявшие близкого человека, носили в послепохоронное веремя откручин. В сёлах Поочья (Ушинка, Бол. Ижмора, Вяземка, Кириллово, Красная Дуброва) «печальные» полотенца часто имеют "свастический" узор [Кутенков П.И. Символика траурных одежд старинных сёл Поочья // ЖС. 2000. № 1, с. 24-26]. 
  
     Варежки, чулки. 
     Вместе с шерстяными чулками варежки являлись той частью зимней одёжы, на кою наносился узор. На Печёре рукавицы надевали даже в жару при заключении твёрдого договора, а потом «ударяли по рукам» (отсюда выражение). Ображения на варежках (куда включались разные виды "свастик") сообщали о положении, были (истории) рода, к какому принадлежал человек. По нашим данным, рукавицы со "свастиками" вяжут и в Лешуконском округе Архангельской обол. 
  
     Вышитое узорочье называли «писками» (т.е. писанным, письменами). Умелица Прасковья Савельевна Чупрова, староверка из д. Боровская Усть-Цилемского округа Волости (Республики) Коми, говорит о нём как о дописьмянного (добуквенного) вида письма. Узор на чулках-«писках» расположен несколькими уровнями-строками, каждая из коих имеет собственное название-ключ. Верхний ряд носит название «околицы» (то, что окружает Коло, Солнце), затем — «река», «рыбы», «оленные рога», «крылатые солнце-кони» (сие и есть "свастичный" ряд), «пчёлы» (на носке и на пятке). 
  
     Обрядовая пища. 
     Употеребление улитных (спиралевидных) образов и "свастики" в русской обрядовой пище тесно связано с годовым оборачиванием Солнца, Миротворным кругом. 
  
     Как показывают работы Е.Э. Бломквиста, А.К. Амброза, A.M. Русаковой, "свастический" знак «ромб с крюками» на кержацкой вышивке означал годовой круговорот Солнца и порожаемой им жизни. 
  
     Воплощаемые "свастикой" понятия сеяния и жатвы в первую очередь связывались с зерном. Смерть зерна обусловливает его будущее рожение. Вызревшие злаки срезали, молотили, но вскоре опять «хоронили», и они возрожались к новой жизни подобно тому, как убывает и прибывает в году Солнце [Русакова Л.М. Архаический мотив ромба с крючками в узорах полотенец сибирских крестьянок // Культурно-бытовые процессы у русских Сибири XVIII—начала XX вв. Н., 1985, с. 129; 269, с. 140]. 
  
     В продолжение Святок печенье, схожее с клубцами, готовили в Новгородской, Московской, Воронежской, Саратовской, Курской оболостях [Смусин Л.С. К вопросу о спиралевидных мотивах в русском печенье // СЭ. 1979. № 5, с. 127]. По свидетельству местной жительницы А.Н. Кашуниной (р. 1921) в Лешуконском округе Архангельской обол. на Святки пекут двухсторонние "свастики"-волюты. 
  
     Свадебная лепёшка, кою подруги дарили невесте в Воронежской обл., состояла из волютообразных и "свастичных" завитушек [Там же, с. 126, рис. 4]. 
  
    Знаки "свастики" встречаются на многих предметах народной посуды, особенно на ендовах и братинах, из коих пили пиво — напиток, не утративший своего обрядового свойства и в Новом Завете. В середневековье оно означало источник безсмертия (ср. ирмос 3 песни Пасхального канона: «Приидите, пиво пием новое...» и т.п.). 
  
     Обычай наносить на "пасхальные" яйца "свастические" и завитые знаки (доныне сохороняемый сербами) также перешёл в православие из незапамятной деревности [Mapjanoeufi В. Симболика и симболи у ускршньем циклусу // Рад Воjводанских Myзeja. Нови Сад, 1991. [Т.] 33, с. 168]. В гуцульских писанках применяется обод из улиточных завитков, в совокупности образующий волнообразную "свастику" [Гургула И.В. Народное мистецство захiдных областей Украши. Кiев.1966; 288, с. 52]. У русских подобный обык дополняло катание крашеных яиц со дня Воскресения вплоть до праздника Троицы. Так же как бросание глиняных расписных дугов (шаров) на вятской «свистопляске», сие остаток деревнего почитного (культового) действа [Марр Н.Я. Средства передвижения, орудия самозащиты и производства в доистории. Л., 1926, с. 56-57]. 
  
     К завитно (спирально)-"свастичным" обрядовым наброскам относятся движения певцов в целом ряде русских хороводных игр. Перечисляя названия тетёрок, А.А. Савинова заметила: «А я сейчас восьмёрушками уложу — так у нас на Севере хороводы водят» [Лернер Л. По весне за тетёрками // Родина. 1998. № 3, с. 93]. Выступая по кругу, из середины к краям и оборотно, совершая разно-воротные движения, участники таких хороводов образуют, при взгляде сверху, подобия живых "свастик" (двух-, трёх-, четырёх- и многолучевых).

  
  Багдасаров Р. В. Свастика: священный символ. Этнорелигиоведческие очерки. — Изд. 2-е, исправл. — М.: Белые Альвы, 2002.

  Источник: http://bagdasarovr.narod.ru/swastika.htm#kon