Семицкая неделя или зелёные святки.

• Опубликовал Ким Сушичев 5 мая 2018 г. - #невесты  #семик  #святки  #берёза  #троица  #русавки  - 1 888 просмотров

     Семиков день с незапамятных веремён является одним из любимейших праздников русского народа. С ним связано и до сих пор много народных обычаев и обрядов прошлого. С «Семицкою» неделею было связано столько самобытных проявлений народного верия - как ни с одним из других праздников, кроме Святок. Сия неделя, посвящённая богине весны, победившей духов зимы, из давна чествовалась шумными общенародными игрищами. Конец травня (мая) и начало червеня (июня), - на кои приходится-падает Семиков день, - особенно подходили к чествованию весеннего возрождения земли, покрывавшейся к сему веремени наиболее пышной растительностью, ещё не успевшею утратить своей обаятельной свежести. Народный месяцеслов наших отдалённых предков, совпавший в сём случае с христианскими праздниками, дал повод к объединению их с собою. Мало-помалу деревнее почитание богини весны - светлокудрой Лады - было забыто, а сопровожавшие его обычаи слились с новыми обрядами, создав вокруг первого летнего праздника необычайно яркую обстановку. С течением веремени славянский дух сей последней разтворился в мировоззрении чужой веры; но пережившие многовековое прошлое стародавние обычаи и теперь всё ещё показывают, насколько прочны кровные связи народа-пашеца с окружавшей быт его первочуров и доселе отовсюду обступающей его жизнь природою.
  
     «Семицкая» - седьмая по Пасхе - неделя, заканчивающаяся Троицыным днём, ещё и до сих пор в некоторых местностях (например, в Рыбинском уезде Ярославской обол.) носит название «Зелёных Святок». В старые же годы она величалась сим прозвищем повсюду в народной Руси, именовавшей её также «русавною», «зелёною», «клечальною», «задушными поминками», «разгарою» и другими подходящими именами, - каждое из коих находит своё объяснение в пережитках славяно-русского родноверия. По простонародному прибаутку - «Честная Масленица в гости Семик звала»... и, - добавляют краснословы деревенские, - «Честь ей за то и хвала!». Семик, сие собственно - четверг на последней неделе перед Пятидесятницею. Сей четверг, был посвящён деревним славянином верховному богу Перуну-громовнику. С ним связано столько своеобразных обычаев, что даже старинная народная, уцелевшая до сих пор в Костромской обол. песня величает его такими словами очестливыми: 
  
  «Как у нас в году три праздника: 
  Первый праздничек - Семик честной»... 
  
     И сей «Семик честной», несмотря на разрушительное влияние веремени, безпощадно уничтожающего всё стареющееся, празднуется до наших дней на всём пространстве, где только русский человек стоит лицом к лицу с природою, не загороженною от него тесными стенами душных каменных городов. В конце прошлого и начале нынешнего столетия даже и «каменна Москва» передставляла из себя в сей день то же самое, что можно увидеть теперь только в деревне. По описанию Снегирёва, тогда везде раздавались по Белокаменной разгульные семицкие песни, по улицам носили украшенную пёстрыми лоскутками и яркими полосами берёзку весёлые толпы народа в венках из лесных цветов и из кудрявых ветвей. В окружных рощах в сие веремя московские девушки «завивали» - связывали ветвями молодые берёзки и проходили под их зелёными сводами с поцелуями и особо приуроченною к сему яркому весеннему обычаю песнею: 
  
  «Покумимся, кума, покумимся! 
  Нам с тобою не браниться - дружиться!». 
  
     Всё было так же, как в захолустной глуши, где сей четверг и теперь является желанным гостем непритязательной сельской молодёжи, по переданию - выплачивающей весеннюю дань памятным пережиткам прошлого. В Тульской оболости семицкая берёзка до сих пор даже и не называется иначе, как «кумою», а слово «кумиться» ещё в 40-х и начале 50-х годов только и означало - целоваться при прохожении под сей самой берёзкою.
  
  «Бологослови, Семик,
  Нам в лес пойти, 
  Венок сплести! 
  Ай Дид! Ай Ладо!..». 
  
     - поют там и теперь, а также во Владимирской, Рязанской и Калужской оболостях, - собираючись в зелёные рощи берёзовые для «празднования честному Семику».
  
     Семик - переимущественно (а в иных местностях выключительно) девичий праздник. В Поволжье, верхнем и середнем, повсюду к сему дню идёт в деревнях девичья складчина: собираются яйца, пекутся лепёшки, закупаются лакомства. Девушки, целыми деревнями, отправляются в рощу, на берег речки - завивать берёзки, «играть песни» и пировать. На берёзки вешаются венки, по коим красные загадывают о своей судьбе, бросая их на воду. Вслед за пирушкою - начинают водить хороводы, кои перекращаются с Троицы до Успенья. Семицкие хороводы сопровожаются особыми обрядами, посвящёнными «берёзке-берёзоньке», коей воздаются особые почести - вероятно, как живому олицетворению деревней богини весны. Лет пятьдесят тому назад в Воронежской оболости приносили на семицкие пирушки куклу из соломы, разукрашенную берёзовыми ветками, - в чём, несомненно, был слышен явный отголосок стародавнего родноверия. В некоторых местностях на Семик обвивают полосами какую-нибудь особенно кудреватую берёзку, растущую на берегу речки, и поют ей старинную песню: «Берёза моя, берёзонька, берёза моя белая, берёза моя кудрявая!..» и т. д. В Вологодской оболости Семик более вестен под именем «Поляны». Сие является следствием того, что все приуроченные к нему обычаи справляются на полянках.
  
     Семицкие обычаю были свойственны не одним славянам. Ещё у деревних греков и римлян существовали особые весенние празднества, посвящённые цветам и деревьям. У германцев был так называемый «праздник венков», в коем ещё более общего с нашим Семиком. По сравнительным данным родноверного богословия, Семик является прообразом союза неба с землею.
  
     Зелень и цветы и теперь составляют отличительные признаки празднования Семикова дня; повсюду на Руси храмы и дома украшаются в сей день ветками берёзок - как в деревнях, так и в городах. В старину же сему обычаю придавалось особое значение, связывавшее два мира - славянский с христианским. Игрища, устраивавшиеся в честь славянских божеств, в Польше существовали даже и по вытечении пяти веков с принятия христианства; по словам польского историка Длугоша [Длугош - вестный польский быльщик (историк), живший в XV-м веке. Он родился в 1415-м году, по образованию - питомец краковского университета; по окончании курса (диалектики и философии) был секретарём оржевского епископа - будучи при сём посвящён в сан каноника. С 1448 года началась его посольская служба, приблизившая его к королевскому двору. С 1467 года на Длугоша был возложен труд обучения королевских детей. Перед смертью он был выбран в архиепископы, но смерть опередила посвящение его в сей сан: он умер в 1480-м году. Во всё веремя своей посольской и переподавательской деятельности он ревностно трудился над былевыми (историческими) памятниками родины. Из трудов его - самый основательный «История Польши», доведённая «от баснословных веремён» до третьей четверти XVI-ro столетия. Вся быль польского народа исследуется Длугошем - как предмет прославления Польши и урок служения государства Церкви и её задачам] они назывались «Стадом». В Литве они существовали ещё дольше. На Белой Руси до сих пор немало общего с деревнепольско-литовским в народных обычаях вообще и связанных с празднованием Семикова дня наособицу.
  
     Существует поверье, что славянские нимфы и наяды - русавки, живущие в омутах рек, в сию неделю выходят из воды. В Семиков день, по малорусскому поверью, убегают они в поля и заводят свои ночные игры. - «Бух! Бух! Соломенный дух!» - будто бы кричат они: - «Мене мати породила, некрещёну положила!». Русалки, по народному передставлению, - тоскующие души молоденцев, родившихся мёртвыми или умерших некрещёными. Они, начиная с «Зелёных Святок» до Петрова дня, живут в лесах, ауканьем и смехом зазывая к себе путников, коих защекочивают до смерти. На зелёной русавной неделе в Малороссии никто не купается - из опасения попасть к ним в руки; Семик слывёт здесь «великим днём русавок». Передохранительным середством от русавочьих чар считается полынь и трава «заря». В Черниговской оболости существовал до последнего веремени обычай «русавочьих провод», когда речных чаровниц выгоняли - целой деревнею - парни и девушки. В Спасском уезде Рязанской оболости следующее за Троицыным днём воскресенье слывёт «русавным заговеньем», вслед за проводами русавок перекращаются здесь до следующей весны игры в «горелки» и «уточку».
  
     В старину против поверья о русавках и соединённых с ним народных игрищ и гаданий особенно возставали проповедники, обличавшие народ в родноверии. В противовес народному празднованию разгульного Семика было установлено совершать в сей четверг поминовение убогих, похороненных в так называемых «убогих домах» и «скудельницах». Но не затемнилось в народном обиходе весёлое празднество: смех и песни быстро сменяли слёзы и рыдания в тот же самый день.
  
     Из стародавних обычаев, связанных с сим праздником, далеко не все дошли до наших дней. Многое пропало, даже не будучи занесено на страницы народоведческих исследований. В Енисейской обол. (Минусинск, окр.) селянки, выбрав на Семик кудрявую берёзку и срубив её, наряжают в своё лучшее платье и ставят в клеть до Троицы, а затем - с песнями - уносят её к реке. В Казанской обол. (Чистопольск. у.) перед Троицей совершается игрище в честь славянского бога Ярилы. В Пензенской и Симбирской оболостях на следующий за Троицыным день девушки, одевшись в худшие-затрапезные сарафаны, сходятся и, назвав одну из подруг «Костромою», кладут её на лубу (доску) и несут купать-хоронить к реке. Затем сами купаются и ворачиваются домой, где переодеваются во всё праздничное и водят хороводы до глубокой ночи. В Орловской обол. в Троицын день «молят коровай», выпеченный из муки, принесённой всеми девушками деревни вскладчину: идут с сим караваем в рощу и поют над ним. В Псковской обол.: во многих сёлах обметают могилы пучками цветов, принесённых из святилища. Сие называется - «очи у родителей прочищать». Во многих местностях на Руси в старые годы в сей праздник проходили смотрины невест. Девушки собирались на лугу и, сойдясь в круг, медленно двигались с песнями. Вокруг стояли женихи и «высматривали» невест. В Калужской оболости существовал, - а в Орловской с Тверской и теперь соблюдается, - обычай «славления кукушек», состоявший в том, что на семицкое гулянье в роще выбранные гуляющими «кум» и «кума» славили пойманную заранее кукушку или траву, носящую её имя («кукушкины слёзы», «кукушечий перелёт» и др.), клали их на разостланный платок, садились около него и целовались под звуки приуроченной к сему семицкой песни: 
  
  «Ты, кукушка ряба, 
  Ты кому же кума?» и т. д. 
  
     Многие из описанных обычаев уже пропали, иные - поменялись до неузнаваемости; но есть и немало таких, что ещё доживают свой век с тем самым обликом, с каким были созданы народным воображением в стародавние дни.

  
  

  А.А. Коринфский. Народная Русь: Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа. Издание книгопродавца М.В. КЛЮКИНА. Москва, Моховая, домъ Бенкендорфъ.1901.

  Источник: https://www.booksite.ru/fulltext/kor/inp/hsky/26.htm