Что с нашей экономикой? Нельзя просто стоять на эскалаторе, ползущем вниз!

• Опубликовал Валерий Мироненко 9 ноября 2016 г. - #экономика  #реформы  #тупик  - 3 410 просмотров

  

  
  

  Известный экономист Андрей Мовчан рассказывает в своем  предельно резком интервью, почему Россия никак не может вылезти из ямы кризиса и «адаптируется к тупику»

   

  – Представим себе страну размером с Россию. Но с менталитетом, например, финским – то есть где не воруют. Если бы такое количество нефтедолларов, что упало на Россию, получила бы эта воображаемая страна, стали бы все ее граждане фантастически богаты, развивались бы инновации, стала бы она в экономическом плане страной номер 1 в мире?

  – Как ни странно, изначально не так важно, воруют или не воруют. Представьте, что человек А все украл у человека Б. Деньги теперь у человека А, но все равно они остались в системе. А, например, построил дом, а не Б. Но дом-то все равно построен! Вопрос скорее в том, что делают с тем, что украли? В России основная масса тех денег, которые были заработаны за счет углеводородов, была либо потрачена непроизводительно – на роскошь, бессмысленные проекты – либо ушла за границу. То есть не пошли стране впрок.

  Хотя бывает, что те, кто сначала ворует, потом, набив карманы, начинают вдруг соблюдать и защищать законы – им надоедает прятать и вывозить, хочется обезопасить себя в своей стране. Так было в Америке, в Европе, во многих восточных странах. Из полубандитского капитализма создавалась структурированная институциональная экономика, потому что ее участники садились за стол переговоров и говорили «мы больше так не можем».

  У нас же сформировалась система, которая монополизировала страну. Появилась вертикаль, которая ее контролирует. И члену вертикали уже все равно, воруют или нет вокруг, потому что внутри вертикали роли расписаны и права определены. Представителям вертикали даже выгодно, что вокруг воруют и законов нет, потому что так ее действия выглядят более законными на общем фоне, она даже претендует на борьбу за законность. Поэтому никакого движения вперед у нас не получилось. Наша первоначальная капиталистическая раздробленность привела не к созданию соглашения, а к появлению монополиста.

  – Эта монополизация власти и ресурсов надолго? Есть шанс, что все изменится?

  – Все бывало по-разному, и в разных странах срабатывали разные сценарии. Прекрасный пример того, как из диктатуры может появиться верховенство закона – Сингапур, где монополия родила коллективный договор благодаря во многом личности авторитарного правителя. Республика Корея – там диктатура также создала в итоге коллективный договор. Так что нельзя однозначно говорить, как будет дальше развиваться ситуация. Все зависит от массы факторов, как внутренних, так и внешних.

  У России с ее объемом ресурсов пока нет насущной потребности переходить к более производительной форме экономической структуры. Можно худо-бедно жить, продавая ресурсы и покупая все остальное на стороне. Поэтому у нас вероятность естественной эволюции через эффективные реформы ниже. Попробуй во Франции сделать что-то такое, что ухудшит положение пенсионеров – начнутся многомиллионные демонстрации протеста и забастовки. Нашим же сказали: «Денег нет, но вы держитесь», – и на этом вопрос был закрыт…

  – Если цена на нефть не вырастет, рискует ли Россия остаться без таких базовых вещей, как катализаторы для нефтехимии? Свою, советскую нефтехимическую промышленность нефтекомпании давно заменили на более эффективную западную. Возможно ли, что мы просто останемся без высокооктанового бензина, каких-то других необходимых вещей?

  – Думаю, не останемся. Нам вполне хватает нынешней цены на нефть, страна, конечно, меньше импортирует, но при этом баланс текущего счета у России позитивный, и он будет таким оставаться многие годы. Просто потребление сильно сжалось. Мы же очень просто устроены: зарабатываем деньги на продаже нефти и распределяем их на все население. И когда цена снижается, то и население начинает меньше получать. Соответственно – и меньше потреблять. Таким образом баланс внешней торговли восстанавливается. Если бы у людей было бы много не зависящих от нефти источников дохода, в ситуации, когда экспорт сильно упал, потребители покупали бы валюту для приобретения импорта, как и раньше. И рубль падал бы намного сильнее.

  Но у нас не зависящих от нефти источников дохода очень мало. Поэтому жить будем немного беднее, затем еще немного беднее – и так далее. А на катализаторы денег пока хватит, ну, или потом сами снова научимся их создавать. Сейчас, кстати, идет именно этот процесс – попытка вместо эффективного встраивания в международное распределение труда создавать для себя какие-то вещи плохого качества и дорого. Самим себя обеспечивать любой ценой, как при средневековом натуральном хозяйстве, только в масштабах страны. Мы будем делать больше автомобилей, холодильников, вагонов. Собственные технологии будем разрабатывать, как это было раньше. Другое дело, что без международной кооперации и многолетней школы конкурентных разработок мы вернемся к советскому состоянию с нашими «Жигулями» и туалетной бумагой, которая не рвалась по перфорации.

  – Бюджет 2017 года предусматривает сокращение затрат на медицину, образование и даже на оборону. Это и есть тот процесс, о чем вы сказали?

  – Медведев не соврал – в бюджете действительно нет денег. Для того, чтобы потратить больше, нужны деньги, пусть даже их придется напечатать. Но в этом случае инфляция будет снижать стоимость денег. У нас правительство достаточно грамотное, хотя не реформаторское и не способное поменять ситуацию, но оно понимает, что расходы нельзя не балансировать с доходами. Пока есть резервы, правительство будет их потихоньку тратить. Когда резервы закончатся, оно начнет увеличивать внутренний долг, начнет занимать на рынке – благо лишних рублей даже сейчас на рынке много – и тратить занятое на покрытие дефицита бюджета.

  Как это ни парадоксально, но в этом смысле властям не нужен рост экономики. Нынешняя стагнирующая экономика выбрасывает на рынок очень много ненужных рублей. Люди не хотят инвестировать рубли и не знают, куда их девать. Если экономика вдруг начнет расти – например благодаря резкому изменению политической ситуации, падению рисков в бизнесе, то быстро возникнет приличный дефицит рублей. Они уйдут в реальные дела, не так быстро приносящие отдачу, и правительству будет тяжело занимать на свои нужды – а оперативно маневрировать оно не приучено. Это, кстати, одна из причин, почему оно боится реформ. Если реформы подтолкнут предпринимательскую активность, то возникнет денежный дефицит, который будет необходимо как-то замещать, мы это видели по реформам в других странах. Поэтому правительство рассчитывает на то, что все будет тихо, спокойно, денег на внутреннем рынке будет много и внутренний долг можно будет повышать и повышать. Лет на 10 такой политики хватит...

  – То есть не будет никаких шагов к инновационной экономике, о которой так любил говорить Дмитрий Медведев в бытность свою президентом?

  – Шагов не будет по многим причинам. Я назвал только одну. Вторая в том, что российская властная вертикаль построена на сделке между властью и пирамидой управления страной, суть которой состоит, если хотите, в лозунге «лояльность в обмен на права». Члены «вертикали» получают права на пренебрежение законами и правами людей, не входящих в вертикаль и более низко стоящих в вертикали, интересами общества. Если сейчас начать эти права отбирать, то моментально уйдет лояльность губернаторов, мэров, чиновников, силовиков. А это для власти очень опасно, поскольку если у этих чиновников не будет стимулов поддерживать центральную власть, то мы очень быстро получим классическую феодальную раздробленность. А то и новую власть, которая сможет подтвердить старый контракт.

  Не будет реформ еще и потому, что нет заказа от населения. Для него реформы – это «лихие 90-е», бандиты, нищета, безработица, падение всех показателей экономики. Еще причина – у нас реформы никто не умеет делать. Кому их делать – нанимать «варягов» из-за рубежа?

  – Получается безрадостная картина. Все рванули вперед, а мы остались позади…

  – Безрадостная, но не апокалипсическая. Страны типа Аргентины сотню лет так живут. Доля ВВП Аргентины в мире 100 лет назад была вдвое выше, чем сегодня. Ну и что? Сейчас российская доля ВВП составляет менее 2% от мировой, станет 1% – какая в конце концов разница? У нас все-таки более $8 тыс. ВВП на человека в год. Чтобы стать реально бедной страной, надо потерять половину, на это уйдут десятилетия при нынешних темпах.

  – При этом создаются новые виды вооружения, Сирию используют для их тестирования…

  – Тоже не совсем правильно. Мы на вооружение сегодня тратим меньше, чем даже Саудовская Аравия, не говоря уже о США, НАТО в целом и Китае. Наши военные расходы всего в 1,5 раза больше, чем в Германии. При этом у нас проблем с безопасностью гораздо больше. Германия – член НАТО, у нее маленькая граница, она окружена союзниками. У России ничего этого нет, лишь моря, океаны, горы, талибы на Юге, НАТО на Западе, Китай на Востоке. К тому же новые виды вооружения – это пропагандистское преувеличение. То, о чем с гордостью рассказывают по телевизору – это все разработки 1980-х годов прошлого века, которые мы стараемся улучшать. На эти улучшенные модели заказ вооруженных сил минимальный – новые самолеты и танки заказываются всего десятками экземпляров. Основное производство – старые модели. Я бы не преувеличивал темпы модернизации в военной отрасли.

  – Какова же историческая роль России в свете всего сказанного?

  – Я сомневаюсь, что понятие «историческая роль» вообще имеет смысл. У любой страны современного мира может быть только одна позитивная роль – обеспечивать своим гражданам высокий и постоянно растущий уровень жизни, комфорта и безопасности, и, по возможности, взаимовыгодно сотрудничать с другими странами. На мой взгляд, Россия упустила свой исторический шанс стать одним из мировых лидеров по качеству жизни ее граждан. Сейчас страна идет в тупик, и общество быстро адаптируется к этому тупику, не просто соглашаясь с ним, но и начиная блокировать любые возражения.

  Мы загоняем самих себя в капкан лжи – все популярнее становится идея отказа от материального прогресса по причине нашего якобы морального превосходства над Западом. Только вот на практике по уровню преступности, количеству абортов и разводов, наркоманов и алкоголиков, семейному насилию и детской смертности мы на порядки опережаем тот самый Запад. А по тиражам книг и числу научных разработок – кардинально отстаем. Еще 10-15 лет – и шанс для вывода России в ее теперешних границах и с теперешней структурой общества в «высшую лигу» будет навсегда упущен. Нельзя просто стоять на эскалаторе, который хоть и медленно, но верно ползет вниз.

   

  Беседовал Anews