Владимир Мамонтов: Не русские идут

• Опубликовал Владимир Мамонтов 17 сентября 2015 г. - #Путин  #Европа  #беженцы  #Асад  - 2 258 просмотров

  

  Нынче нормальному человеку понять что-либо в международной политике трудно. Судите сами: главный враг всего светлого – «Исламское государство». Так учит нас даже президент США, хотя Россия в этой иерархии угроз неподалеку. Но вторым номером. Все-таки. 

  «У России почти всегда с Европой было одно горе».

  Именно ИГ противостоит сейчас Сирии. Именно Сирия, ведомая Башаром Асадом, принимает на себя основной удар главного врага всего светлого. Какой вывод должен в этой ситуации сделать нормальный наблюдатель? Давайте все хором поможем Асаду, ведущему борьбу с главным врагом США и всего светлого. 

  А ему: нет-нет, напротив, давайте сначала снимем Асада с работы. И никак иначе. Примерно как Каддафи. А потом уж и покончим как-нибудь с ИГ. Непонятно, чьими силами и кто будет за Асада корячиться, но высечь Федю (возможно, ручкой от швабры) надо, ох, надо, поскольку он тиран и на роль борца со всем светлым не годится. Не тот имидж.

  Ей-богу, во Второй мировой события разворачивались логичнее. Гитлер был, конечно, главный враг всего светлого, но свернуть ему шею доверили Сталину, который на роль освободителя не особо годился, но и самим корячиться, ломать врагу всего светлого его крупповский хребет охотников было немного. И Сталину даже маленько помогали, втайне рассчитывая, что Германия и СССР так сильнее друг дружку истреплют. А потом и Берлин делить прибежали.

  Однако нынешние наследники многомудрых Черчиллей и пламенных де Голлей, по-моему, потеряли умение считать хотя бы на пару ходов вперед.

  Когда Асад, поддерживаемый Россией (не говоря уж об Иране), экипированный современным оружием и – явно в силу своей недоевроцивилизованности – решительный и с хребтом, не поднял лапки кверху, мудро сдал химоружие и заявил о сотрудничестве с конструктивной оппозицией, побиваемые ИГИЛовцы, просто несчастные, попавшие в водоворот, а также те, кто давно любил Европу больше родной пустыни, сотнями тысяч ринулись в Старый Свет.

  Простые люди Европы проявляют сейчас себя с наилучшей стороны: обихаживают беженцев, поят, кормят, трудоустраивают. Как и положено цивилизованным людям. К сожалению, руководителей они себе понавыбирали весьма странных.

  В сущности, ведомые неясно понятым, но атлантически окрашенным интересом, они и заварили всю эту кашу в Магрибе, Египте и на Ближнем Востоке, за которую расплачиваются сейчас их налогоплательщики. 

  Причем сейчас врать, что бегут от тирании Асада, как-то уж совсем смешно. Тирания там довольно давно, но ринулись-то конкретно этим летом!

  Если читать знатоков – голову сломаешь. Как там все сложно, на Востоке, тут сунниты, тут шииты, а тут еще и алавиты. Тут саудиты, а тут аятоллы. На этом фоне российские предложения просты и логичны, а аналогии опять напрашиваются.

  Мы предлагаем забыть старую вражду, открыть второй, он же общий, фронт, совместно придавить распоясавшихся экстремистов, защитить людей, памятники Пальмиры и статуи Будды от окончательного разорения. В ответ пока мычат неопределенное. 

  Мы далеки от злорадства, когда понимаем, что Европа сейчас пожинает плоды собственной мягкотелости (или чужого коварства, кому как нравится). И если вы лично меня спросите почему, то я отвечу: потому что мне дорога Европа. Конечно, у меня с ней свои счеты.

  Но когда первые страниц сто великого русского романа «Война и мир» написаны фактически по-французски, а куда ни зайди – то Достоевский проигрался, то Ленин слушал пролетарского певца Монтегюса, это становится родным, своим, притягательным и неотъемлемым.

  Что бы кто ни говорил, а Западная Европа, принося периодически в российские города и веси полную меру страдания и боли, всегда бывала после прощена. Только слепой (Гомер, Мильтон и Паниковский разве) не увидит грандиозного влияния европейской культуры на Россию.

  Иногда это принимает карикатурные формы: даже сейчас есть у нас граждане, которые считают, что Европа, теряющая идентичность, наводняемая новыми варварами (пусть в самом хорошем понимании этого слова), ведет себя правильно. И приводят в пример... Ну, скажем, русскую эмиграцию разных лет: не раздавила же Европу-матушку. 

  М-да. У меня есть родственник, который живет в Германии. Уехал в девяностые. Птицу счастья за хвост не поймал, но обустроился, на жизнь хватает. Правда, чуть переберет шнапсику – домой звонит, но это редко, трогательно и последствий не имеет.

  Он не немец, конечно, но германский гражданин точно. Так вот он, вчера осевший мигрант, ужасается, опасается новой африканской волны наравне с бюргером в восемнадцатом поколении. Он встроился. Он не живет отдельной герметической, ощетинившейся колонией, которую лучше десятой дорогой обойти. Наши поручики когда-то так в парижские таксомоторные парки встроились – теперь зазора не видать.

  Я сейчас не о горе нашем, революции, а о том, что у России почти всегда с Европой было одно горе.

  Вот у тех, кто по ту сторону Атлантики, у тех – да, и горести иные, и радости, и угрозы. И приоритеты, и соседи, и история, и на девчат стандарты, и майонез с кетчупом. Да и там, по-моему, сильно запутались, испугались чего-то, не то Китая, не то сочинской Олимпиады.

  И теперь у нас своя Сирия под боком, один Яценюк всего ИГ стоит, только ей на Асада не повезло. Вот и руинируют ее потихоньку. А на заработки, кляня москалей, украинцы бегут в Россию. Но их тут даже за беженцев не считают – вписываются в пейзаж не хуже тех русско-парижских таксистов. Зайдешь в «Пятерочку» – и такой южно-русский говор обовьет, певучий, знакомый. Це Еуропа.

  Конечно, ежели Старый Свет больше полюбил посланцев других берегов – что сказать... Переживем, конечно. Не догоняю, зачем, но это точно не ко мне. Я и заметки начал фразой, что понять современную международную политику нормальный человек не в состоянии.

  Тем и закончу.