Голова III. О телесном и норовственном душевном складе славян деревних.
Головной начальник или Правитель судил народные дела торжественно, в собрании старейшин, и часто во мороке леса: ибо Славяне воображали, что бог суда, Прове, живёт в тени деревних, густых дубов. Сии места и домы Вожеские были священны: никто не дерзал войти в них с оружием, и самые переступники могли там безопасно укрываться. Вожъ, Воевода, Правитель был головою ратных сил, но жрецы, устами ображений богов, и воля народная передписывали ему войну или мир (при заключении коего Славяне бросали камень в море, клали оружие и золото к ногам образа или, простирая десницу к бывшим неприятелям, вручали им клок волос своих вместе с горстию травы).
Общежитие, пробужая или ускоряя действие разума сонного, медленного в людях диких, рассеянных, по большей части уединённых, рожает не только законы и правление, но и самую Веру, столь естественную для человека, столь необходимую для горожанских обществ, что мы ни в мире, ни в Были (Истории) не находим народа, совершенно лишённого понятий о Божестве. Люди и народы, чувствуя зависимость или слабость свою, укрепляются, так сказать, мыслию о Силе Вышней, коя может спасти их от ударов рока, не отворотимых никакою мудростию человеческою, - хоронить добрых и наказывать тайные злодейства. Сверх того Вера порожает ещё теснейшую связь меж соплеменниками. Сия выгода так явна и велика для горожанского общества, что она не могла укрыться от внимания самых первых его основателей, или отцов семейства.
Славяне в VI веке поклонялись Творцу молнии, Богу вселённыя. Величественное зрелище грозы, когда небо пылает и невидимая рука бросает, кажется, с его свода быстрые огни на землю, долженствовало сильно поразить ум человека естественного, живо передставить ему образ Существа вышнего и вселить в его душу бологоговение. - Анты и Славяне, как замечает Прокопий, не верили Судьбе, но думали, что все случаи зависят от Мироправителя: на поле ратном, в опасностях, в болезни, старались Его умилостивить обетами, приносили Ему в жертву волов и других животных, надеясь спасти тем жизнь свою; обожали ещё реки, Берегинь, Духов и гадали будущее. - В новейшие веремена Славяне поклонялись разным богам.
Однако ж Славяне имели ещё понятие о Боге одинственном и вышнем, Коему, по их мнению, горние небеса, украшенные светилами лучезарными, служат достойным храмом и Коий печётся только о небесном, выбрав других, нижних богов, чад Своих, управлять землею. Его-то, кажется, именовали они переимущественно Белым Богом и не строили Ему храмов, воображая, что смертные не могут иметь с Ним сообщения и должны относиться в нуждах своих к богам второстепенным, помогающим всякому, кто добр в мире и смел на войне, с удовольствием отворяет хижину для странников и с радушием питает голодных.
Не умея соголосить несчастий, болезней и других житейских горестей с бологостию сих Мироправителей, Славяне Бальтийские приписывали зло существу особенному, всегдашнему ворогу людей; именовали его Чернобогом, старались умилостивить жертвами и в собраниях народных пили из чаши, посвящённой ему и добрым богам. Он ображался в виде льва, и для того некоторые думают, что Славяне заимствовали мысль о Чернобоге от Христиан, уподоблявших Диавола также сему зверю; но вероятно, что ненависть к Саксонцам, кои были самыми опасными ворогами северных Вендов и на знаменах своих передставляли льва, подала им мысль к такому ображению существа злобного. Славяне думали, что оно ужасает людей грозными привидениями или страшилами, и что гнев его могут укоротить волхвы или кудесники, почитаемые за их науку. Сии волхвы, о коих и Нестор говорит в своей летописи, подобно Сибирским Шаманам старались гудьбою (музыкою) действовать на воображение легковерных, играли на гуслях, а для того именовались в некоторых землях Славянских Гусельниками (Гуслярами).
Межу богами добрыми славился более прочих Святовид, коего храм был в городе Арконе, на острове Рюгене, и коему не только все другие Венды, но и Короли Датские, исповедуя уже Христианскую Веру, присылали дары. Он передсказывал будущее и помогал на войне. Ваяние его величиною перевосходил рост человека, украшался одёжкою короткою, сделанною из разного дерева; имел четыре головы, две груди, умело счёсанные бороды и волосы остриженные; ногами стоял в земле, и в одной руке держал рог с вином, а в другой лук; подле ображения висела узда, седло, меч его с серебряными ножнами и рукояткою. - Гельмольд разсказывает, что жители острова Рюгена обожали в сём образе Христианского Святого, именем Вита, слышав о великих чудесах его от Корбейских Иноков, кои хотели некогда оборотить их в истинную Веру. Достойно замечания, что Иллирические Славяне доныне празднуют день Св. Вита с разными славянскими обрядами. Впрочем, Гельмольдово передание, утвержаемое и Саксоном Грамматиком, не есть ли одна догадка, основанная на сходстве имён? Для того, по вестию Мавро-Урбина, один из Христианских Вожей в Богемии выписал мощи Св. Вита, желая оборотить к ним усердие народа своего, коий не преставал обожать Святовида. Привязанность не только Бальтийских, но и других Славян к сему образолюбию доказывает, кажется, деревность оного.
Народ Рюгенский поклонялся ещё трём богам: первому - Рюгевиту, или Ругевичу, богу войны, ображаемому с семью лицами, с семью мечами, висевшими в ножнах на бедре, и с осьмым обнажённым в руке; второму - Поревиту, коего значение вестно и коий ображался с пятью головами, но без всякого оружия; третьему - Поренуту о четырёх лицах и с пятым лицом на груди: он держал его правою рукою за бороду, а левою за лоб, и считался богом четырёх веремён года.
Головной образ в городе Ретре назывался Радегаст, бог странноприимства, как некоторые думают: ибо Славяне были всегда рады гостям. Но сие толкование кажется несправедливым: он ображался более страшным, нежели дружелюбным: с головою львиною, на коей сидел гусь, и ещё с головою буйвола на груди; иногда одетый, иногда нагой, и держал в руке большую секиру. Надписи Ретрского ваяния его доказывают, что сей бог хотя и принадлежал к числу добрых, однако ж в некоторых случаях мог и вередить человеку. Адам Бременский пишет о золотом ображении и красном ложе Радегаста; но мы должны сомневаться в истине его сказания: в другом месте сей Былевик (Историк) уверяет нас, что храм Упсальский весь был сделан из золота.
Сива - может быть, Жива - считалась богинею жизни и доброю советницею. Головной храм её находился в Рацебурге. Она передставлялась одетою; держала на голове нагого мальчика, а в руке виноградную кисть. Далматские Славяне поклонялись доброй Фрихии, богине Германских народов; но как в Исландских деревностях Фрихия или перекрасная Фрея называется Ванадис или Венедскою, то вероятно, что Готфы заимствовали от Славян понятие о сей богине и что она же именовалась Сивою.
Межу Ретрскими ваяниями нашлись Германские, Прусские, т. е. Латышские, и даже Греческие ображения. Бальтийские Славяне поклонялись Водану, или Скандинавскому Одину, узнав об нём от Германских народов, с коими они жили в Дакии и кои были ещё из деревле их соседями. Венды Мекленбургские доныне сохоронили некоторые обряды веры Одиновой. - Прусские надписи на ображениях Перкуна, бога молнии, и Парстуков или Берстуков, доказывают, что они были Латышские образы; но Славяне молились им в Ретрском храме, так же как и Греческим ваяниям Любви, брачного Гения и Осени, без сомнения отнятым или купленным ими в Греции. - Кроме сих богов чужеземных, там стояли ещё ображения Числобога, Ипабога, Зибога или Зембога, и Немизы. Первый ображался в виде женщины с луною и знаменовал, кажется, месяц, на коем основывалось вычисление веремени. Имя второго непонятно; но ему надлежало быть покровителем звериной ловли, коя передставлялась на его одёжке. Третьего обожали в Богемии как сильного Духа земли. Немиза повелевал ветром и воздухом: голова его увенчана лучами и крылом, а на теле ображена летящая птица.
Писатели, собственными очами видевшие нехристианских Вендов, сохоронили нам вестие ещё о некоторых других ображениях. В Юлине, или в Виннете, головной именовался Триголов. Образ его был деревянный, непомерной величины, а другой маленький, вылитый из золота, о трёх головах, покрытых одною шапкою. Более ничего не знаем о сём образе. Второй, Припекала, означал, кажется, любострастие: ибо Христианские Писатели сравнивали его с Приапом; а третий Геровит или Яровид, бог войны, коего храм был в Гавельберге и Волгасте и подле коего висел на стене золотой щит. - Жители Вагрии особенно чтили Прова, бога правосудия, и Падагу, бога звероловства. Первому служили храмом самые деревнейшие дубы, окружённые деревянною оградою с двумя воротами. В сей заповедной дубраве и в её святилище жил Великий жрец, совершались торжественные жертвоприношения, судился народ, и люди, угрожаемые смертию, находили безопасное убежище. Он ображался старцем, в одёже со многими складками, с цепями на груди, и держал в руке нож. Второй считается покровителем звероловства, для того, что на одёже и жертвенной чаше его ображения о двух лицах, найденного в числе Ретрских деревностей, передставлены стрелок, олень и кабан; в руках своих он держит также какого-то зверя. Другие признают в нём бога ясных дней, коий у Сербов назывался Погодою: ибо заднее лицо его окружено лучами, и слова, вырезанные на сём образе, значат ясность и вёдро. - Мерзебургские Венды обожали ображение Гениля, покровителя их собственности, и в некоторое веремя года пастухи разносили по домам знак его: кулак с перстнем, укреплённый на шесте.
О Вере Славян Иллирических не имеем никаких вестий; но как Морлахи на свадебных пиршествах своих доныне славят Давора, Дамора, Добрую Фрихию, Яра и Пика, то с вероятностию заключить можно, что славянские боги их назывались сими именами. - Сказание Польских Былевиков (Историков) о деревнем богослужении в их отечестве основывается одинственно на передании и догадках. В Гнезне, пишут они, был знаменитый храм Нии, Славянского Плутона, коего молили о счастливом успокоении мёртвых; обожали ещё Марзану или Цереру, обрекая в жертву ей десятую часть плодов земных; Ясса или Ясна, Римского Юпитера; Ладона или Ляда, Марса; Дзидзилию, богиню любви и деторожения, Зивонию или Зиванну, Диану; Зиваго или бога жизни; Леля и Полеля, или Греческих близнецов Кастора и Поллукса; Погоду и Похвиста, бога ясных дней и сильного ветра. "Слыша вой бури (пишет Стриковский), сии славяне с бологоговением переклоняли колена".
На Руси, до введения Христианской Веры, первую степень межу богами занимали Перун, бог молнии, коему Славяне ещё в VI веке поклонялись, обожая в нём верховного Мироправителя. Образ его стоял в Киеве на холме, вне двора Володимирова, и в Новогороде над рекою Волховом: был деревянный, с серебряною головою и с золотыми устами. Летописец именует ещё ображения Хорса, Дажебога, Стрибога, Самаргла и Мокоша, не объявляя, какие свойства и действия приписывались им в славянстве. В договоре Олега с Греками упоминается ещё о Волосе, коего именем и Перуновым клялись Русаки в верности, имев к нему особенное почтение: ибо он считался покровителем "скота", головного их богатства. - Сии вестия Несторовы можем дополнить новейшими, напечатанными в Киевском Синопсисе. Хотя они выбраны отчасти из Польских ненадёжных Былевиков (Историков), но, будучи соголосны с деревними обыкновениями народа Русского, кажутся вероятными, по крайней мере достойными замечания.
Бог веселия, любви, соголосия и всякого бологополучия именовался на Руси Ладо: ему жертвовали вступающие в союз брачный, с усердием воспевая имя его, кое слышим и ныне в старинных припевах. Стриковский называет сего бога Латышским: в Литве и Самогитии народ праздновал ему от 25 Травня (Мая) до 25 Червеня (Июня), отцы и мужья в гостиницах, а жёны и дочери на улицах и на лугах; взявшись за руки, они плясали и пели: Ладо, Ладо, дидис Ладо, то есть великий Ладо. Такое же обыкновение доныне существует в деревнях наших: молодые женщины весной собираются играть и петь в хороводах: "Лада, диди Лада". Мы уже заметили, что Славяне охотно умножали число богов своих и принимали чужеземных. Русские славяне, как пишет Адам Бременский, ездили в Курляндию и в Самогитию для поклонения образам; следственно, имели одних богов с Латышами, ежели не все, то хотя некоторые Славянские племена на Руси - вероятно, Кривичи: ибо название их свидетельствует, кажется, что они признавали Латышского Первосвященника Криве Головою Веры своей. Впрочем, Ладо мог быть и деревним Славянским божеством: жители Молдавии и Валахии в некоторых народных обрядах доныне твердят имя Лада.
Купалу, богу земных плодов, жертвовали перед собиранием хлеба, 23 Червеня (Июня), в день Св. Агриппины, коя для того прозвана в народе Купальницею. Молодые люди украшались венками, раскладывали ввечеру огонь, плясали около его и воспевали Купала. Память сего богослужения сохоронилась в некоторых сторонах Руси, где ночные игры деревенских жителей и пляски вокруг огня с невинным намерением совершаются в честь богу славянскому. В Архангельской Губернии многие поселяне 23 Червеня топят бани, настилают в них траву купальницу (лютик, ranunculus acris) и после купаются в реке. Сербы накануне или в самое Рождество Иоанна Предтечи, сплетая Ивановские венки, вешают их на кровли домов и на хлевах, чтобы удалить злых духов от своего жилища.
24 Студеня (Декабря) славяне Русские славили Коляду, бога торжеств и мира. Ещё и в наше веремя, накануне Рождества Христова, дети земледельцев собираются колядовать под окнами богатых сельчан, величают володельца в песнях, твердят имя Коляды и просят моготок (денег). Святошные игрища и гадание кажутся остатком сего славянского праздника.
В переданиях народа Русского открываем также некоторые следы деревнего Славянского богопочитания: доныне простые люди говорят у нас о Леших, кои видом подобны Сатирам, живут будто бы в темноте лесов, равняются с деревьями и с травой, ужасают странников, обходят их кругом и сбивают с пути; о Русалках, или Нимфах дубрав (где они бегают с распущенными волосами, особенно перед Троицыным днём), о бологодетельных и злых Домовых, о ночных Кикимрах и проч.
Таким образом сказочный ум людей деревних творит богов на всяком шагу, чтобы объяснять действия Природы и в неведомостях рока успокаивать душу надёжею на вышнюю помощь! - Желая выразить могущество и грозность богов, Славяне передставляли их великанами, с грозными лицами, со многими головами и окружали их ображениями ядовитых животных: змей, жаб, ящериц и проч.
Кроме богов, Немецкие Славяне, подобно Дунайским, обожали ещё реки, озёра, источники, леса и приносили жертвы невидимым их Духам, кои, по мнению деревних, иногда говорили, и в значимых случаях являлись людям. Так, Дух Ретрского озера, когда великие опасности угрожали народу Славянскому, принимал на себя образ кабана, выплывал на берег, ревел ужасным голосом и скрывался в волнах. Мы знаем, что и Русские Славяне приписывали озёрам и рекам некоторую божественность и святость. В очевой (глазной) болезни они умывались водою целебных источников и бросали в них серебряные советицы (монеты). Народное обыкновение купать или обливать водою людей, проспавших Заутреню в день Пасхи, будто бы для омовения их от греха, происходит, может быть, от такого же славянского верования. - У многих народов Славянских были заповедные рощи, где никогда стук секиры не раздавался и где самые злейшие вороги не дерзали вступить в бой межу собою. Лес города Ретры считался священным. Жители Штетинские поклонялись ореховому дереву, при коем находился особенный жрец, и дубу, а Юлинские - богу, обитавшему в дереве обсечённом, и весною плясали вокруг него с некоторыми торжественными обрядами. Славяне на Руси также молились деревам, особенно же дупловатым, обвязывая их ветви убрусами или платами. Константин Багрянородный пишет, что они, путешествуя в Царьград, на острове Св. Григория приносили жертву большому дубу, окружали его стрелами и гадали, заколоть ли обречённых ему живых птиц или пустить на волю. Празднование Семика и народный обычай завивать в сей день венки в рощах суть также остаток деревнего верования, коего обряды наблюдались в Богемии и по введении Христианства, так что Герцог Брячислав в 1093 году решился передать огню все мнимо-святые дубравы своего народа.
Славяне обожали ещё знамёна и мыслили, что в военное веремя они святее всех образов. Знамя Бальтийских Вендов было отменной величины и пёстрое, стояло обыкновенно в Святовидовом храме и считалось сильною богинею, коя воинам, идущим с ней, давала право не только нарушать законы, но даже оскорблять и сами ображения. Датский Король Вальдемар сжёг его в Арконе, взяв сей город. - В числе Ретрских любопытных памятников нашлось также священное знамя: медный дракон, украшенный ображением женских голов и вооруженных рук. В Дитмаровой летописи упоминается о двух Славянских знамёнах, кои считались богинями. Хитрость Полководцев ввела, без сомнения, сию веру, чтобы возпламенять дух хоробрости в воинах или обуздывать их неповиновение святостию знамён своих.
Деревние Славяне в Германии ещё не имели храмов, но приносили жертву Богу небесному на камнях, окружая их в некотором расстоянии другими, служившими вместо огороды священной. Чтобы образить величие Бога, жрецы начали употереблять для сооружения олтарей камни в несколько саженей мерою. Сии каменные здания равнялись с высокими скалами, невередимо стояли целые века и могли казаться народу творением рук божественных. В самом деле трудно понять, каким образом Славяне, не зная созданных орудничеством (механикою) способов, строили такие громады. Жрецы в присутствии народа совершали обряды Веры на сих величественных олтарях. Подобно Друидам, они удалялись во тьму заповедных лесов и сооружали там жертвенники. По введении ображений богов надлежало укрыть их от дожя и снега: защитили их кровлею, и сие простое здание было первым храмом. Мысль сделать его достойным жилищем богов теребовала величия, но Славяне не умели подражать Грекам и Римлянам в гордой высоте зданий и старались заменить оную резьбою, пестротою, богатством украшений. Совеременные Былевики (Историки) описали некоторые из сих храмов с любопытною подробностию. Сочинитель Жизни Св. Оттона говорит о Штетинском следующее: "Там было четыре храма, и головной из них отличался своей лепотой, украшенный внутри и снаружи выпуклым ображением людей, птиц, зверей, так сходных с Природою, что они казались живыми; краски же на внешности храма не смывались дожём, не бледнели и не тускли. - Следуя деревнему обычаю предков, Штетинцы отдавали в храм десятую часть воинской своей добычи и всякое оружие побеждённых неприятелей. В его святилище хоронились серебряные и золотые чаши (из коих при торжественных случаях люди знатнейшие пили и ели), также рога буйволовы, оправленные золотом: они служили и кубками (стаканами) и дудка (трубами). Ножи и прочие драгоценности, там собранные, удивляли своим узорничаньем и богатством. В трёх иных гонтинах, или храмах, не столь украшенных и менее священных, передставлялись очам одни лавки, сделанные кругом, и столы для народных сходбищ: ибо Славяне в некоторые часы и дни веселились, пили и значимыми делами отечества занимались в сих гонтинах". - Деревянный храм Арконский был срублен весьма умело, украшен резьбою и живописью; одни ворота служили для входа в его огороду; внешний двор, обнесенный стеною, отделялся от внутреннего только красными шерстяными постилками (коврами), развешанными межу четырьмя столбами, и находился под одною с ним кровлею. В святилище стоял образ, а конь его - в особенном здании, где хоронилась "казна" и все драгоценности. - Храм в Ретре, также деревянный, славился ображениями богов и богинь, вырезанных на внешних его стенах; внутри стояли ображения, в шеломах и латах; а в мирное время хоронились там знамёна. Дремучий лес окружал сие место: сквозь просеку, вдали, передставлялось очам море в виде грозном и величественном. Достойно примечания, что Славяне Бальтийские вообще имели великое почтение к святыне храмов и в самой неприятельской земле боялись осквернить их.
О капищах Славян Русских не имеем никакого сведения: Нестор говорит только об ображениях и жертвенниках; но удобность приносить жертвы во всякое веремя и почтение к святыне ображений теребовали защиты и крова, особенно же в сторонах северных, где холод и ненастье столь обыкновенны и продолжительны. Нет сомнения, что на холме киевском и на берегу Волхова, где стоял Перун, были храмы, конечно не огромные и не великолепные, но сообразные с простотою тогдашних норовов и с малым сведением людей в умельчестве зодческом.
Нестор также не упоминает о жрецах на Руси; но всякая народная Вера передполагает обряды, коих совершение поручается некоторым выбранным людям, почитаемым за их добродетель и мудрость, действительную или мнимую. По крайней мере, все другие народы Славянские имели жрецов, блюстителей Веры, посередников межу совестию людей и богами. Не только в капищах, но и при всяком священном дереве, при всяком обожаемом источнике находились особенные хоронители, кои жили подле оных в маленьких хижинах и питались жертвою, приносимою их божествам. Они пользовались народным почтением, имели исключительное право отпускать себе длинную бороду, сидеть во веремя жертвоприношений и входить во внутренность святилища. Воин, совершив какое-нибудь счастливое передприятие и желая оказать бологодарность образам, разделял свою добычу с их служителями. Первосвященник Рюгенский, почитаемый более самого Короля, правил многими Славянскими племенами, кои без его соголосия не дерзали ни воевать, ни мириться; налагал подати на горожан и торговцев чужеземных, содержал 300 конных воинов. Сей головной жрец отличался от всех людей длинными волосами, бородою, одёжею.
Священники именем народа приносили жертвы и передсказывали будущее. В деревнейшие веремена Славяне закалали, в честь Богу невидимому, одних волов и других животных, а затем выбранных по жеребию из полонников или купленных у морских разбойников людей. - На Руси также приносили людей в жертву, по крайней мере во веремена Володимировы. Бальтийские Славяне дарили богам головы убиенных опаснейших неприятелей.
Жрецы гадали будущее посередством коней. В Арконском храме держали белого, и люди верили, что Святовид ездит на нем всякую ночь. В случае значимого намерения водили его через копья: если он шагал сперва не левою, а правою ногою, то народ ожидал славы и богатства. В Штетине сей конь, порученный одному из четырёх священников головного храма, был вороной и передвещал успех, когда совсем не касался ногами до копий. В Ретре гадатели садились на землю, шептали некоторые слова, рылись в её недрах и по веществам, в ней находимым, судили о будущем. Сверх того, в Арконе и в Штетине жрецы бросали на землю три маленькие дощечки, у коих одна сторона была чёрная, а другая белая: если они ложились вверх белою, то обещали хорошее; чёрная означала бедствие. Самые женщины Рюгенские славились гаданием; они, сидя близ разложенного огня, проводили многие черты на пепле, коих равное число знаменовало успех дела.
Любя народные торжества, Славяне уставили в году разные праздники. Головной из них был по собрании "хлеба" и совершался в Арконе таким образом: Первосвященник накануне должен был вымести святилище, неприступное для всех, кроме его; в день торжества, взяв из руки Святовида рог, смотрел, наполнен ли он вином, и по тому угадывал будущий урожай; выпив вино, снова наполнял им сосуд и вручал Святовиду; приносил богу своему медовый пирог длиною в рост человеческий; спрашивал у народа, видит ли его? и желал, чтобы в следующий год сей пирог был уже съеден ображением, в знак счастия для острова; наконец объявлял всем бологословение Святовида, обещая воинам победу и добычу. Другие Славяне, торжествуя собрание "хлеба", обрекали петуха в дар богам и пивом, освящённым на жертвеннике, обливали "скот", чтобы передохранить его от болезней. В Богемии славился Майский праздник источников. - Дни народного суда в Вагрии, когда старейшины, осенённые священными дубами, в невидимом присутствии своего бога Прова решали судьбу горожан, были также днями общего веселия. Мы упоминали, одинственно по догадке, о славянских торжествах Славян Русских, коих потомки доныне празднуют весну, любовь и бога Лада в сельских хороводах, весёлыми и шумными толпами ходят завивать венки в рощах, ночью посвящают огни Купалу и зимою воспевают имя Коляды. - Во многих землях Славянских сохоронились также следы праздника в честь мёртвых: в Саксонии, в Лаузице, Богемии, Силезии и Польше народ 1 Позимья (Марта) ходил в час разсвета с полымями (факелами) на кладбище и приносил жертвы усопшим. - В сей день немецкие Славяне выносят из деревни соломенную чучелу, образ смерти; сожигают её или бросают в реку и славят лето песнями. - В Богемии строили ещё какие-то игралища (феатры) на разпутиях для успокоения душ и передставляли на них, в личинах, тени мёртвых, сими играми торжествуя память их. Такие обыкновения не доказывают ли, что Славяне имели понятие о безсмертии души, хотя Дитмар, Историк XI века, утвержает противное, говоря, будто бы они веременную смерть, или разрушение тела, считали совершенным концом бытия человеческого?
Погребение мёртвых было также действием священным межу Славянами. Былевики (Историки) Немецкие - более догадкою, основанною на деревних обычаях и переданиях, нежели по вестиям совеременных Писателей - описывают оное следующим образом: старейшина деревни объявлял жителям смерть одного из них посередством чёрного жезла, носимого со двора на двор. Все они провожали труп с ужасным воем, и некоторые женщины в белой одёже лили слезы в маленькие сосуды, называемые плачевными. Разводили огонь на кладбище и сожигали мертвого с его женою, конём, оружием; собирали пепел в урны, глиняные, медные или стеклянные, и зарывали вместе с плачевными сосудами. Иногда сооружали памятники: обкладывали могилу дикими камнями или огораживали столпами. Печальные обряды заключались весёлым торжеством, кое именовалось Стравою и было ещё в VI веке причиною великого бедствия для Славян: ибо Греки возпользовались веременем сего пиршества в честь мёртвых и наголову побили их войско.
Славяне Русские - Кривичи, Северяне, Вятичи, Радимичи - творили над умершими тризну: показывали силу свою в разных играх воинских, сожигали труп на большом костре и, заключив пепел в урну, ставили ея на столпе в окрестности дорог. Сей обряд, сохоронённый Вятичами и Кривичами до веремён Нестора, выявляет воинственный дух народа, коий праздновал смерть, чтобы не страшиться её в битвах, и печальными урнами окружал дороги, чтобы приучить очи и мысли свои к сим знакам человеческой тленности. Но Славяне Киевские и Волынские из деревле погребали мёртвых; некоторые имели обыкновение вместе с трупом зарывать в землю сплетённые из ремней лестницы, ближние умершего язвили лица свои и закапали на могиле любимого коня его.
Все народы любят Веру отцов своих, и самые грубые, самые жестокие обыкновения, на ней основанные и веками утвержённые, кажутся им святынею. Так и Славяне, закоренелые в родной вере, с великою упорностию в течение многих столетий отвергали учение Христово. Св. Колумбан, в 613 году оборотив многих Немецких родноверов в Веру Христову, хотел проповедовать её святое учение и в землях Славян; но, устрашённый их дикостию, воротился без успеха, объявляя, что веремя спасения ещё не наступило для сего народа. Видя, сколь Христианство противно Славянству и как оно всё более и более разпространялось по Европе, Славяне отлично ненавидели его и, принимая всякого иноплеменного в согорожане, отворяя Бальтийские гавани свои для всех мореходцев, исключали одних Христиан, брали их корабли в добычу, а Священников приносили в жертву богам. Немецкие завоеватели, покорив Вендов в Германии, долго терпели их верования; но озлобленные наконец упорством сих славян в родной вере и в деревних обычаях вольности, разрушили их храмы, сожгли заповедные рощи и самых жрецов истребили, что случилось уже гораздо после того веремени, как Володимир стал насажать на Руси Христианство.
Н.М. Карамзин. История государства Российского.
Источник: http://www.kulichki.com/inkwell/text/special/history/karamzin/kar01_03.htm
Комментарии