Самое забавное в москвичах – это то, что им мало считать всех остальных жителей России замкадышами, но они ещё и внутри своей собственной популяции установили иерархию. К примеру москвич, живущий внутри Садового кольца, не считает за людей живущих, скажем, в Капотне.
А те даже стыдятся признаться в своем месте жительства. Бывает, знакомится парень оттуда с «центровой» девушкой, она спрашивает: «А ты где живешь?» – «Ну, там... В общем не важно!» И у девушки сразу возникает подозрение, что парень либо из Капотни, либо из какого-нибудь не дай бог Выхино, которое, как ей кажется, от Садового кольца в два раза дальше, чем Анталия!
Помимо территориального деления у москвичей есть еще рейтинг по времени проживания в столице. Поскольку в Москву едут чуть не все, у кого есть такая возможность, коренным москвичом считается уже тот, кто прожил здесь хотя бы год. Тех, кто живет в Москве с рождения, уже давно не слышно и не видно; всем кажется, что они вымерли как динозавры.
«А ты сколько уже в Москве?» – «Ну, мм... скоро месяц». – «Ясно, – снисходительно говорит старожил, который вот уже полгода снимает комнату в Коломенском. – И как тебе у нас?»
На срок пребывания в Москве смотрят даже работодатели – и в заявках на подбор персонала часто пишут, чтобы соискатель прожил в Москве хотя бы год-другой.
Но на самом деле коренные москвичи, конечно, остались. Просто они в основном сидят по своим квартирам, в которых живут вместе с родителями; на бойких улицах, забитых процентов на 99 понаехвашими, их редко встретишь. Они редко амбициозны, надомный труд и сдачу внаем бабушкиной квартиры предпочитают бегу по карьерной лестнице, подгоняемому ростом цен на одежду, еду и антидепрессанты. Что и неудивительно: питаются коренные москвичи манной кашей, а носят большую часть жизни домашний халат и домашние же тапочки.
Москвич обладает собственным стилем, по которому даже средний руки полицейский безошибочно отличает москвича от приезжего. Приезжих выдает буквально всё: броские шмотки, неуверенное поведение, рыщущий взгляд. Впоследствии они, разочарованные тем, что город богат только с виду – своими бутиками, ресторанами, и автомобильными салонами, а на самом деле пронизан нищетой, превращаются в обычных москвичей. То есть в слегка агрессивных, акающих особоей, постоянно чего-то ищущих – обычно философский камень, превращающий амбиции в золото.
Отдельно стоит сказать о кавказцах. Их число в Москве сильно преувеличено, из-за одного психологического эффекта – глаза выхватывают в толпе кавказские лица, и в восприятии формируется впечатление, что их очень много. Это эффект морской сети, которая ловит не воду, а рыбу – и за рыбой практически не видит моря.
На самом деле кавказцев не так много, они работают таксистами, на рынках, в закусочных и вообще где бог пошлет. Хотя при минимальном образованные сейчас же становятся руководителями в коммерческих фирмах, где мгновенно расставляют по ключевым местам своих родственников и земляков.
А в это время москвичи в третьем-четвертом поколении сидят по домам и перебирают корешки пудовых томов в книжных шкафах, доставшихся от дедушек-бабушек. В глубоких креслах, помнящих ещё сталинские времена, пишут в Интернет о роли либерализма в судьбе России, испытывая перманентное желание свалить куда-нибудь в Майами – где демократия, тепло и светит солнце, а девчонки стаями слетаются на парней.
Джон Сильвер
Комментарии