Публицист.ru - Причины Ленского расстрела

Причины Ленского расстрела

Опубликовал Анатолий Лавритов 26 мая 2017 г. - #Дикий капитализм в Российской Империи в преддверии 1917 года - 1 556 просмотров

Происходящее в жизни порою богаче сюжетов романов. Когда в марте 1912 года газета “Петербургский листок” сообщала читателям, что приступает “к печатанию романа “Золото” княг. О. Б-овой”, на Ленских приисках вокруг сибирского золота уже разворачивалась подлинная драма. За ней последовали детектив и трагедия, а подробности Ленского расстрела, совпавшего с гибелью “Титаника” (затонул двумя днями ранее), обсуждала вся Россия.

ПРОЛОГ

Компания “Лензото” выросла из основанного в 1855 году небольшого паевого предприятия “Ленское золотопромышленное товарищество почетных граждан Павла Баснина и Петра Катышевцева”. Иркутские купцы Баснин и Катышевцев имели по 45 паев каждый. В 1878 году Баснин был объявлен судом несостоятельным. Затем финансовые проблемы возникли и у Катышевцева.

В 1882 году 68 паев оказалась у барона Г. Гинцбурга, 8 - у Е. Каншина и 14 - у торгового дома “Э.М. Мейер и К°”. В 1895 году товарищество, утратившее в названии имена основателей, стало акционерным обществом. Было выпущено 9 тысяч акций по 750 руб. на сумму в 6,75 млн руб. В 1901 году, когда дела компании шли плохо, Государственный банк, введя в состав ее правления своего директора Бояновского, открыл “Лензото” крупный кредит.

Заботу о “Лензото” проявляло и Министерство торговли и промышленности, разрешившее товариществу беспошлинный ввоз материалов. Заботливость министерства станет понятнее, если принять во внимание, что акционером компании был министр торговли и промышленности С.И. Тимашев. Со временем пакетами акций обзавелись мать Николая II вдовствующая императрица Мария Федоровна, бывший председатель Комитета министров С.Ю. Витте, бывший министр торговли и промышленности В.И. Тимирязев

Так в единый клубок переплелись финансовые интересы бизнеса, высшей бюрократии и Романовых. К ним добавились иностранные акционеры. “Лензото” начало поиски новых источников кредитования. Летом 1908 года в Лондоне банкирские дома “Э.М. Мейер и К°” и “И.Е. Гинцбург и К°” и Русская горнопромышленная корпорация учредили акционерное финансовое общество Lena Goldfields.

Правление возглавил Тимирязев. Доля Lena Goldfields в капитале “Лензото” в 1909 году достигла 74%. А в 1910-м большую часть акций Lena Goldfields скупили петербургские банки - Международный и Русско-Азиатский. По подсчетам сибирского историка Олега Разумова, иностранцам в Lena Goldfields принадлежало 30% акций (традицию держать деньги за границей изобрели не Роман Абрамович и Борис Березовский). В “Лензото” доля иностранного участия составляла 22,2%. В 1910 году ее акционерам были выплачены баснословные дивиденды - 56%!

Директором-распорядителем был барон Гинцбург. Главноуправляющим Ленских приисков по требованию Бояновского был назначен Белозеров. Портрет этого “эффективного менеджера” набросал историк Иван Шарапов: “Это был человек маленького роста, с большой силой воли, очень жестокий, хищный, самовластный. И.Н. Белозеров не имел никакого образования...

На приисках он завел каторжный режим, чем обеспечивал акционерам получение очень высоких прибылей. Общество не раз выражало “сердечную благодарность” Белозерову. Белозеров был врагом всяких технических усовершенствований. Он признавал лишь беспощадную эксплуатацию рабочих”. Обращаясь к рабочим, любил повторять: “У меня от коня останется грива да хвост, а от вас только нос”.

Если рабочим Белозеров обещал оставить “только нос”, то сам он к началу 1912 года стал миллионером, владел приисками и винокуренными заводами, имел счета в российских и заграничных банках, дачи в Крыму и Териоках (под Петербургом), имение в Минской губернии.

СИБИРСКАЯ ДРАМА, или Жизнь рабочих в “государстве”

“Лензото” Прииски “Лензото” находились на притоках великой сибирской реки Лены - Витиме и Олекме, в 2 тыс. км от ближайшей железнодорожной станции Иркутск. Добираясь до них, надо было преодолеть 400 км до пристани Жигалово, откуда спуститься на тысячу с лишним километров по Лене до Витима, а потом подняться по Витиму на 300 км до Бодайбо - центра “Лензото”.

Если летом сей путь преодолевали по воде, а зимой на санях по льду, то в весеннюю и осеннюю распутицу сообщение с внешним миром становилось почти нереальным. После того, как “Лензото” купило Бодайбинскую железную дорогу, связывавшую прииски с пристанями на Лене и Витиме, и Ленско-Витимское пароходство, оно превратилось в государство в государстве.

Если в 1897 году на приисках “Лензото” было занято 53% рабочих горного округа, то в 1912 - 85%. В 1911 году 97,6% золота в районе добывало “Лензото”. Добыча велась хищническими методами.

По закону золотопромышленные общества были обязаны делать отчисления на содержание местной администрации, и почти все госучреждения в районе кормились за счет “Лензото”. Это стало благодатной почвой для коррупции. И хотя иркутский генерал-губернатор Князев признавал “неприглядную зависимость правительственных органов от усмотрения и своевластия частных предпринимателей”, положение с годами не менялось.

Не менялась к лучшему и жизнь рабочих, чей труд обеспечивал акционерам Lena Goldfields и “Лензото” их красивую жизнь. Об условиях труда и быта на приисках поговорим подробнее. Если зависимость чиновников от “Лензото” была все же относительной, то рабочие попадали в полную кабалу. Добравшись до Бодайбо, они подписывали договор о найме, как правило, толком его и не читая. Потом оказывалось, что в нем отсутствовала запись о специальности рабочего, что позволяло администрации переводить его на другую работу.

Из Бодайбо до приисков рабочие были обязаны идти пешком, преодолевая по 25 верст в сутки и получая по два фунта сухарей на день. По договору рабочий день с 1 апреля по 1 октября длился 11,5 часа (в остальное время - на полчаса меньше). Время пути от казармы до шахты рабочим не считалось, хотя расстояние между ними было не один километр. А так как в шахтах зачастую приходилось работать под струями рудничной воды, то обратный путь в казарму для промокших до нитки людей (сушилки предусмотрены не были) становился настоящей пыткой. Особенно в сибирские морозы.

Не менее губительным для здоровья трудящихся было отсутствие вентиляции. На ней, как и на сушилках, “эффективные менеджеры” экономили. Не волновала их и техника безопасности, хотя производственный травматизм был массовым. Быть иначе и не могло, ведь спуск в шахты осуществлялся по почти вертикально поставленным лестницам. Из-за темноты и налипшей грязи рабочие срывались вниз, роняли инструменты на головы спускавшихся ниже людей. И хотя администрация сообщала в горный надзор не обо всех несчастных случаях, в 1911 году их было зарегистрировано 896 на 5442 рабочих.

О доступности медицинского обслуживания красноречиво свидетельствует такой факт. В 1911 году Василий Бушуев, получив ушиб в грудь, упал без сознания. В больницу его не приняли. Если же больной или получивший травму рабочий все же попадал в больницу, то с чем сталкивался? Ответ находим в заявлении рабочих Андреевского прииска, поданном 24 марта окружному инженеру Витимского горного округа Константину Тульчинскому:

“Грязь и зараза царят кругом. Войдите в отделение, где стоит согревательный котел, грязь на полу на 1/4 аршина, и в этой грязи дрова потонули и присохли. Очевидно, оно не чистилось уже несколько месяцев. Атмосфера невероятная. Наверху стоит бак для воды - в ванны и для мытья посуды. На дне этого бака грязи вершка на 3, а ведь этой водой моются больные, у которых есть различные порезы и язвы. Рядом стоят ретирады, в которых тоже грязь, и, кроме того, при испражнении больного брызгами обдает его всего, так как ведро стоит очень высоко. Больные лежат до сих пор в своем белье, отчего заводятся насекомые. Даже к Пасхе нет у них простынь для прикрытия матрацев, и больные пока и лежат на матрацах. Нет ни одной плевательной чашки. Все это так цинично...”

Не менее цинично и то, что проведенные в больнице дни “эффективные менеджеры” старались рабочим не оплачивать. Впечатляли и казармы, куда после каторжного труда возвращались обессиленные люди. По свидетельству фабричного инспектора, в них было “так холодно, что мокрые сапоги примерзают к полу, рабочие вынуждены спать в шапках”.

А побывавший на приисках адвокат Алексей Никитин отметил: “Рабочие казармы представляли из себя нечто из ряда вон выходящее в отношении своей антигигиеничности и неудобства для живущих в них. Уже один внешний вид многих из них вызывал опасение за судьбу обитающих в них: стены покривились и поддерживались подставками, в стенах и крышах щели, вместо вентиляторов - в стенах прорублены дыры, заткнутые тряпьем, окна с разбитыми стеклами...

Плита - центр казармы. Это - общая кухня, прачечная, сушильня. На плите чугунки с пищей, парится белье, над плитой на жердях сушится белье, пеленки, портянки, валенки, мокрая рабочая одежда. Густые испарения поднимаются от плиты, соединяются с испарением тел, испорченным дыханием воздухом - и в казармах образуется невозможная атмосфера”. Жили рабочие скученно, дышать было нечем. В каморку к семейным рабочим подселяли холостых - “сынков”.

Никитин писал: “За уход “мать” (так называли “сынки” ухаживавшую за ними женщину) получает по 3 рубля, повышая своим заработком скудный заработок мужа. Но, говорят, на почве этих услуг часто возникали совершенно не материнские отношения к “сынкам”... Семейные рабочие всегда с волнением рассказывали об институте “сынков”, и одним из требований забастовки было разделение казарм на семейные и холостые”.

Только 28,6% зарплаты рабочие получали наличными. Четверть зарплаты до конца операционного года находилась в обороте “Лензото”. 43,9% зарплаты выдавали продуктами и вещами из лавок “Лензото”, по завышенным ценам. Людей обсчитывали и обвешивали, а товары часто оказывались плохого качества. В черством хлебе попадались тряпки, песок, запеченные крысы и конский кал.

Чтобы рабочий не отоваривался на стороне, часть зарплаты принудительно выдавали талонами. Сдачу не давали, приходилось отовариваться на всю сумму, указанную в талоне. Позднее, при обсуждении Ленских событий, Совет министров признает, что “самою темною стороною дела на Ленских промыслах был господствовавший на них дух притеснений и холодного безразличия, которым прониклись распорядители и служащие товарищества, начиная от стоявшего более 10 лет во главе управления промыслами Белозерова.

Этим объясняется включение в договоры товарищества с рабочими исключительно тяжелых для последних условий, широкое, где только возможно, применение к рабочим дисциплинарных взысканий и беспощадное изгнание с промыслов всякого, кто осмеливался обратиться с жалобою на приисковое начальство”.

(Окончание следует)

Источник: Больше информации на http://zlobnoe.info/prichiny-lenskogo-rasstrela/

	2

Анатолий Лавритов26 мая 2017 г.+1
Это не о России "которую мы потеряли"! Это о России царской с диким капитализмом, которому на нашей земле, покрытой потом и кровью прадедов, места не должно быть!И если ныне в год столетия революции 1917 года находятся "защитники" элиты Империи, состоящей из представителей сословий, дворянства и просвещённой интеллигенции,умиляющихся от одного вида настоящих эксплуататоров, то молодёжи следует знать и о другой Истории России, ненавистной простому народу.

Метки

Архивы

Самое свежее

Самое интересное

Причины Ленского расстрела

Комментарии