Ольга Туханина. Рискованный совриск

• Опубликовал Ирина Шарова 12 ноября 2015 г. - #Pussy Riot  #Маяковский  #Павленский  - 2 783 просмотра

  

  Мадонна и Pussy Riot на концерте Amnesty International в Бруклине

   

  Илья Эренбург (тот самый, который "убей немца"), выступая на творческом вечере Семена Гудзенко в Москве 21 апреля 1943 года, сказал: "У нас есть теперь эпигоны дерзости, которые запомнили, как кто-то дерзал двадцать пять лет тому назад, и считают, что тот, кто не повторяет этого, является по существу малодерзающим. Это происходит из абсолютно вздорного предположения, что в искусстве есть прогресс, в то время, как в искусстве нет абсолютно никакого прогресса. Прогресс может быть в технике, в жизни, но никакого прогресса от греческой скульптуры до той, которую мы видим у наших современников, нет. И это не потому, что современники не постарались. Нет прогресса и в поэзии. Абсолютная нелепость предполагать, что поэзия Маяковского представляет какое-то более прогрессивное явление по сравнению со стихами Пушкина, которые якобы, являются устаревшими (подобно тому, как, когда изобретается автомобиль, отпадает передвижение при помощи лошадей). Нельзя прилагать технической прогресс к искусству".

  Собственно, справедливость слов Эренбурга мы можем наблюдать сегодня в нашей повседневной жизни. Технический прогресс принес с собой новые жанры, но кинематограф не отменил театра, телевидение не отменило кинематограф, а Достоевский на планшете выглядит ровно так, как и на бумаге. Поэтому само словосочетание "современное искусство" - это нелепость. Поверим уж тут Эренбургу. Возможно, он понимал в этом больше, чем Марат Гельман. "Современное искусство" (совриск) настолько же искусство, насколько гей-брак - это брак. Это не просто подделка, а нечто отменяющее само явление, которое якобы положено в основу. Подлинное искусство всегда должно пройти проверку временем. Великие художники умирали в нищете, а сегодня их полотна продаются за миллионы долларов. Но "современный художник" умереть в нищете не может, потому что все, что он делает, это зарабатывает деньги. А если нет, то сразу лишается своего звания. Вряд ли кто-нибудь может сказать, что лауреат Нобелевской премии по литературе 1969 года Сэмюэл Баркли Беккет, при всем к нему почтении, превзошел Вильяма нашего Шекспира. Но какое место мистер Беккет займет в пантеоне, окончательно станет ясно лет через двести или триста. Потому что в подлинном искусстве есть некая интуитивно понимаемая иерархия. То, что Шкловский называл "гамбургским счетом". В современном же искусстве счет другой. И это счет банковский.

  Есть, к примеру, бумажные деньги, которые сами по себе ничего не стоят, ценности не представляют, но являются определенным символом. Ранее они символизировали золото, им и обеспечивались, а сейчас не символизируют уже ничего, являясь просто удобным инструментом, данью традиции. Видимо, с распространением пластика рано или поздно они вообще вымрут. Так и современное искусство является формой накопления, физически выраженной в уродливых кусках гипса и папье-маше. Поэтому, кстати, сами авторы в современном искусстве ничего не значат, а значат те, кто наполняет их поделки денежным содержанием: кураторы, галеристы, искусствоведы - словом, посредники всех мастей. Именно потому, что современное искусство никаким искусством не является, его рынок подчиняется ровно тем же законам, что и рынок, допустим, гаджетов. Новое лучше старого, авторы входят в моду и выходят из нее, художнику лучше быть живым и харизматичным, чтобы давать интервью, открывать свои собственные выставки и влипать в сексуальные скандалы, помогающие продажам. Если совриск и имеет хоть какое-то отношение к подлинному искусству, то лишь к искусству прикладному: к дизайну, к рекламе и проч.

  Рынок совриска сформировался достаточно быстро - с начала прошлого века до наших дней. Но по дороге его подпитала энергия многих социальных потрясений. Студенческая революция во Франции, сексуальная революция в США, контр-культура, различные протесты, связанные с борьбой различных групп населения за свои права. Сегодня никакой энергии в этом уже не осталось, все выхолощено, превращено все в ту же коммерцию. Но форма все еще наблюдается.

  Все, что есть в печи, все на стол мечи. По этому принципу действуют и наши зарубежные партнеры, делая ставку как раз на художественный протест в тех странах, которые они намерены дестабилизировать. Потому-то они и раскручивают определенных молодых людей - бездарных (это определяющее качество), но с непомерными амбициями (а это движущий мотор). Эти люди ради удовлетворения своих амбиций готовы буквально на все. Никаких ограничивающих факторов нет, тем они и полезны. Они могут совокупляться в музеях, засовывать курицу во влагалище, плясать в храме на солее с непотребными песнями, прибивать свои мошонки к мостовой Красной площади. Чем более дико и непотребно будут выглядеть их действия в глазах общества, тем лучше. Хотя надо сказать, что перед нами исключительно экспортный товар. По большому счету, эпатируют и провоцируют вовсе не общество, а власть, проверяя на прочность законодательную систему. Выигрыш достигается лишь в том случае, когда власти приходится реагировать и героев перформансов натурально сажать. Сразу же вслед за этим вся западная пресса, как по команде, поднимает вой: в России появились очередные узники совести. Это же просто художники, поэты и музыканты, а в тоталитарной деспотии не дают им свободно творить и самовыражаться. Как и в любой хорошей игре, этим достигается сразу несколько целей. С одной стороны, продолжается демонизация России вообще и Кремля в частности, с другой стороны, западная пресса сигнализирует своему же обывателю: "не вешай нос, ты по-прежнему живешь в самом свободном мире из всех возможных на нашей маленькой планете. Твори, выдумывай, пробуй, рисуй картины менструальной кровью, катайся на велосипеде голым в знак протеста - никто тебе ничего не сделает (если ты, конечно, не скажешь ничего дурного о геях или феминистках)".

  Так и надо подходить к современному искусству в России. По большей части им занимаются люди, которые желают присоединиться к западной торговле пустотой и делать на этом хорошие деньги. Для всех же остальных - это прикрытие. Ровно в том смысле, в каком его понимают разведчики. Дескать, мы не безумные революционеры, желающие разрушить самые основы государственности за бочку варенья и корзину печенья, а мирные художники, чье творчество ни тупой обыватель, ни тоталитарная власть понять не могут. Не могут вынести дивного пламени свободы.

  Для Кремля это представляет собой серьезную проблему. Любое ничтожество, совершившее мелкое хулиганство с политическими целями, тотчас получает на Западе невиданный пиар. В дело идет все: от съемок сериалов до самых престижных премий. При всем примитивизме данной схемы, она работает отлично, всякий раз ставя наши власти в тупик. Никогда не знаешь, что выкинет у тебя в стране очередной претендент на рукопожатие Обамы. Ставки постоянно повышаются. Вдобавок, появляются ровно такие же деятели и с противоположного политического лагеря. С теми же методами и приемами. Они столь же полезные для Запада идиоты.

  Сегодня Павленский поджег двери здания на Лубянки. И все Эхо Москвы хором (за исключением бедолаги Красовского) взвыло от восторга. Новая звезда зажглась! Завтра какой-нибудь условный Энтео спалит что-нибудь на самом Эхе, и та же радиостанция, глазом не моргнув, развернет свои орудия в его сторону: "Православные мракобесы, уроды, варвары, покушаются на свободу слова". На деле же, это две части одного и того же процесса. Недаром господин Павленский с таким трогательным расположением говорил в одном из интервью о господине Энтео.

  Обычному нашему гражданину нужно, чтобы не горели двери ни Лубянки, ни Эха Москвы. Чтобы не рубили ни иконы, ни статуи Сидура. Чтобы соблюдался закон, а ситуация не расшатывалась. Особенно в такое сложное время, которое мы сейчас переживаем. Народ давно желает, чтобы гапоновщине всех мастей положили конец. Однако до сих пор никто не предложил способов решения этой проблемы. Да и я сейчас этого сделать не смогу. Необходима широкая и откровенная общественная дискуссия по данному вопросу, проходящая не в стилистике "а, смотрите какие они негодяи и подлецы, что они себе позволяют, посадите их немедленно", а со спокойным и даже холодным взглядом: что надо делать, чтобы подобного вообще не происходило, какие профилактические меры предпринимать.

  Одна из последних новостей по делу Павленского такова: "современный художник" попросил изменить ему статью с вандализма на терроризм. В противном случае господин Павленский собирается бойкотировать процесс. Вот так все и становится ясным. Для чего и зачем. Посмотрите: вероятно, Павленский надеялся, поджигая дверь, за которой, как говорят, нет ничего, кроме музея ФСБ и архивных материалов, сразу пойти по тяжелой, террористической статье. Далеко не так безобидно, как может показаться. Ведь если бы все получилось так, как он задумывал, пресса Запада уже ревмя бы ревела. Добродушному творцу, смело бросившему вызов диктатуре, предъявляют самое тяжкое обвинение, возможное в современном мире. Посмотрите, кого они там в России называют террористами! Кинорежиссеров да художников. Как же правящая клика боится свободного самовыражения, боится собственного народа. Ну и тыры-пыры, бубубу. Не слышали ли мы, что ли, этого раньше? Выходит, с такими же "террористами" Россия воюет и в Сирии, помогая своему родному деспоту. Да, Павленский рисковал сесть надолго. Но такие отсидки весьма высоко котируются и весьма неплохо оплачиваются, что мы видим хотя бы по Пусси Райот.

  Иными словами, хотя статью Павленскому, конечно, не изменят (что правильно), де-факто он и правда работает на террористов. Как и все те деятели, которые с пеной у губ отстаивают право художников громить чужое имущество. Господа не понимают, что ситуация кардинально изменилась с момента процесса над панк-девицами. Одно дело, заколотить в качестве перформанса дверь в подъезд в обычное время. Совсем другое дело, заколотить ту же дверь, когда в доме пожар. Сейчас, когда страна мобилизуется перед лицом возможных терактов, любые арт-фокусы воспринимаются совершенно иначе. Государству надо поспешить. Следует решить эту проблему до тех пор, пока ее не начали решать отдельные представители нашей общественности теми методами, которые в итоге смогут лишь усугубить ситуацию.