Публицист.ru - «Жертвы режима». Почему сейчас за этот статус идет настоящая война?

Опубликовал Иван Лапин 8 июня 2017 г. - #жулики #жертвы #палачи - 3 971 просмотр

Быть жертвой режима модно только до тех пор, пока не приходится пострадать по-настоящему

Вы, возможно, пропустили, но сейчас идёт очередная волна полемики о вере и атеизме.

Точнее, конечно, не об этом. И даже не о верующих и атеистах. А о том, кто должен иметь в современной (и особенно завтрашней) России исключительное правовое положение – активисты анти-атеистического «движа» или анти-религиозного. Сражаются, по сути, держатели контрольных пакетов двух концептов, в которые входят:

а) право собственности на всех исторически пострадавших по религиозному/атеистическому признаку,

б) вытекающая из него собственная правовая неприкосновенность

в) и вытекающее из неё право определять, кто принадлежит к противоположному, виноватому лагерю, кто из этого лагеря слишком поднял голову и должен быть преследуем.

По сути борьба идёт за статус Авторитетной Жертвы – бесценный во многих отношениях. В настоящий момент таким статусом (причём наследственным) у нас в стране обладает лишь одна социальная прослойка – «люди искусства». То есть представители профессий, составлявших медиа-класс в прошлом веке и пострадавших от государства. Государство их, как мы знаем из их же воспоминаний, нещадно преследовало – не печатало и не давало сниматься, снимало с эфира, не выпускало в зарубежные турне. А когда-то давно, лет восемьдесят назад, кое-кого даже расстреляло.

За эту историческую пострадатость предшественников – нынешние представители тех же профессий имеют определённые привилегии. Например сообщать публике о мерзости государства, о душности наступившей диктатуры, об исторической неполноценности самого народа – и при этом получать казённые деньги в несколько более вольном режиме, нежели другие.

Но по сравнению с XX веком гуманитарная структура общества усложнилась. К медиа-классу, привычному для государства и потому имеющему привилегии, добавились представители новых занятий: видеоблогеры, сетевые публицисты, интернет-активисты и проч. Все они тоже хотят иметь статус авторитетных жертв

Но поскольку «потомственным пострадавшим блогером» объявить себя довольно сложно – представители этого нового медиа-класса выбирают себе идейную, мировоззренческую преемственность от какой-нибудь группы жертв.

Например можно причислить себя к Джордано Бруно, саудовскому казнённому студенту-атеисту, уральскому осуждённому условно покемонщику и прочим пострадавшим от религиозного мракобесия.

Можно, напротив, прибавить себя к жертвам «безбожных пятилеток» столетней давности и жертвам относительно недавнего расстрела в сахалинском храме.

Можно назначить себя олицетворённой болью советских людей, брошенных в хаос 90-х. Можно назначить себя олицетворённой болью Империи, уничтоженной Советами.

Можно пытаться приватизировать боль «репрессированных народов» – и, напротив, аккумулировать в своем образе боль народа русского, притесняемого россиянской многонационалией.

Можно даже свести к себе всё современное общество, с которым власть не делится природной рентой, посылает умирать в Сирию, рассорило с Западом и так далее. (Анекдотическим примером тут может служить попытка известного протест-блогера примазаться к «угнетаемой нации пятиэтажек». Попытка тем более комичная, что она была разоблачена в течение суток собственными же конкурентами по «пятиэтажному дискурсу»).

Как легко заметить, все эти концепты строятся по одной схеме. Для начала само понимание мира инфантилизируется – то есть отбрасываются скучные оттенки, нюансы, взаимность претензий, переплетённость реальных отношений и так далее

Повышается, говоря языком фоторедакторов, контрастность – и самоидентификация доходит до простого «я – жертва». Далее, поскольку схема без этого не работает – изыскивается и «палач». Это, разумеется, тоже общность коллективная, на которую навешивается коллективная же ответственность.

При этом, разумеется, тоже не обходится без шулерства – приходится навешивать на ближних православных казни далёкого ваххабитского королевства. Или напротив – навешивать на атеистов сахалинское преступление, совершённое вообще-то неоязычником. Но, поскольку сами «жертвенные» концепты в принципе являются спекулянтскими, дробящими реальность на куски, то такое шулерство выглядит в глазах держателей дискурсов вполне невинным.

И, наконец, начинается то, ради чего, собственно, всё затевалось – выставление счетов и требование защиты. То есть собственной «жертвенной» неприкосновенности и права контролировать проявления «палачества».

Вы спросите, где же тут финансирование? Оно в таких случаях появляется естественным образом – в виде грантов на деятельность, признанную необходимой.

…А теперь – самое главное.

Сейчас все эти «жертвенно-палаческие» концепты более или менее маргинальны. По логичной причине: позиция воинствующего пострадавшего – всегда позиция меньшинства, требующего чего-то от большинства. В нынешней ситуации, когда «под боем» находится вся страна целиком – такая позиция практически всегда обречена быть позицией неудачника

Собственно именно этим, а вовсе не «хитрой работой спецслужб», объясняется тот факт, что главные держатели страдательных дискурсов всех мастей как правило – люди крайне специфические.

Единственный сценарий, при котором эти концепты могут сработать – тот, где безусловный авторитет потеряет само государство. Причём произойти это может как в результате самоотчуждения власти от идеологического поля – так и, напротив, в случае если какая-нибудь из меньшинственных концепций станет слишком перевешивать в государственной идеологии. Неслучайно 90-е, когда государственные структуры официально «мочили красных», стали временем резкого подъёма всех групп, претендовавших на статус самых пострадавших от советской власти.

Этот подъём вылился не только в «парад суверенитетов», но и в привилегированную непотопляемость целой группы медиа-персонажей, выбивших себе квоты на публичную ненависть и до сих пор ещё не окончательно задвинутых на задний план.

К счастью для всех – до логического завершения «антисоветского похода» российское государство не дошло. Оно сумело не только затормозить, но и отмотать кое-где назад, восстановив частично ценность советского периода истории и так и не придав окончательный статус священных жертв многочисленным претендующим

Однако опыт кое-каких соседних гособразований показывает, что меньшинственные боевые концепты никогда не рассасываются сами. И если государство будет демонстрировать даже не то чтобы «отчуждение от идеологии», но и просто бездарность в её реализации – они легко перехватят инициативу и наполнят собой смысловое поле.

А что бывает, когда официозом в государстве становится какой бы то ни было антигосударственный миф (а меньшинственные страдательные мифы – все антигосударственные) – мы тоже можем наблюдать прямо сейчас в целом ряде стран. Как дальних, так и совсем близких.

Виктор Мараховский

	9

Виталий Витальевич Бурлуцкий8 июня 2017 г.
Браво Мароховский! Снова приличная статья, и главное вовремя! +
- Сергей Жуков8 июня 2017 г.+1
  А о чем статья? Мятый пар какой-то, прошлогодний снег. Типа Менделеев, классифицирова. Все и так известно
Борис Дунаев8 июня 2017 г.-1+7
Я бы не согласился, пожалуй, только с одной фразой: "до логического завершения «антисоветского похода» российское государство не дошло". На мой взгляд, следовало бы написать так: "Для логического завершения «антисоветского похода» российской власти не хватило силенок. Но этот "поход" и сейчас мелкими шажками продолжается. Приходится ждать, когда наконец вымрут все старики, помнящие Советскую власть".

Метки

Архивы

Самое свежее

Самое интересное

«Жертвы режима». Почему сейчас за этот статус идет настоящая война?

Комментарии