Иногда, когда мне кажется, что современный мир окончательно съехал с глузду, я возвращаюсь в XIX век и беседую с пращурами. Есть у меня троица особо любимых: еврей, русский и казак. Они мне приходятся прадедами в степени *пра*, где-то напрямую, а где-то со сдвигом графика по шкале юродности. Но я их, удобства ради, называю дедушками.
С еврейским дедушкой разговор самый легкий. Только перебить диалект с иврит модернит на ашкеназис, и порядок, поймем друг друга. И разговор будет приятный, потому что есть чем похвастаться.
- Хорошо ли нашим людям живется? - спросит он.
А я отвечу:
- Ты не поверишь. Мы вернули себе Землю Израиля, там наши города и селения; там наши дети говорят на лошн-койдеш; там наши солдаты носят оружие и защищают границы от врагов.
- Неужели Мошиах пришел? - изумится дедушка. - Неужели Храм восстановлен?
- Еще нет, но дело близко.
- Какова же была цена этого?
- Страшная цена.
Пойду я к следующему, к русскому. И он так же спросит меня:
- Хорошо ли нашим людям живется?
А я отвечу:
- Ты не поверишь. Больше не надо гнуть спину на барина; больше не надо работать от зари до заката; больше не надо копейки собирать на образование; больше никто не имеет права тебя ударить.
- Неужто второе пришествие было? - изумится дедушка. - Неужто рай на земле?
- Еще не рай, но жить стало лучше, жить стало веселее.
- Какова же была цена этого?
- Страшная цена.
К казаку пойду, а он-то вопрос ребром поставит:
- Что там у неприятеля?
- Неприятель разбит и усмирен, - отвечу я.
- Как там турки?
- Не помнит уже никто турков.
- А их тетка-англичанка?
- На острове своем окопалась, сидит не дергается.
- А горцы?
- России служат, к царю на поклон ездят.
Тогда уж спросит дедушка-казак:
- Хорошо ли нашим людям живется?
- Служат не тужат, - отвечу я.
- Ни на что не променяли казачье житье?
Подумаю я тут крепко. Но в результате отвечу:
- Не променяли.
Казаки поймут.