Самое свежее

Конец Публициста Раскрыт взрыв вулкана Кракатау. Политические анекдоты Как загибается Европа Эль Мюрид. Замеры благосостояния в России После теракта. Неудобные вопросы. Александр Росляков. Все для победы этой диктатуры, остальное – тьфу!

Путевые заметки шведа на Украине. Странный мир во время войны: Киев в ожидании

  • Если судить по сводкам новостей, то Украина живёт в условиях войны. На экранах телевизоров и на страницах газет только затянутые в камуфляж люди, патриотические (или наоборот, протестные) демонстрации, Майдан, мобилизация, беженцы, составы с ранеными и убитыми. И всё это, конечно, есть в действительности.

    Но когда вчера я вышел из киевского аэропорта, самым удивительным мне показались не признаки войны, которых повсюду немало, а обычная повседневная жизнь, которой всё-таки намного больше. Работают кафе, по киевским бульварам гуляют парочки, на Андреевском спуске стоят лотки с сувенирами, в Парке Славы вечером продают кофе и лимонад. Всё неожиданно мирно. И всё-таки, это какой-то странный мир.

    Сутки я провёл в аэропорту Борисполь: пограничники не пропускали меня, заподозрив, что я не журналист, а какой-то опасный тип. Меня собирались депортировать в Осло (откуда я прилетел), но ближайший самолёт был только через два дня. И у меня было время поговорить и с собратьями по несчастью, и с самими погранцами. Один из них позвал меня перекурить. Это большая привилегия, вообще-то по правилам курить в аэропорту нельзя. И вот, мы заходим в туалет, парень затягивается и спрашивает: «Ну и как, нормально?» — и делает неопределённый жест рукой.

    Ему лет 20–25 лет, служит по контракту. Сложись жизнь чуть по-другому, и мы могли бы с ним любоваться друг на друга через прицел автомата. Только потому, что у меня российский, а у него украинский паспорт. Что ему сказать? Нет, брат, это ни фига не нормально. Я ищу слова, оглядываюсь беспомощно. А он подсказывает: «Да это 3,14здец!». И это как раз то, что я хотел сказать, только лучше.

    Ребята в форме все из деревень, все с востока Украины. Некоторые из них подавали рапорты с просьбой отправить их добровольцами на Донбасс. Но, вероятно, их мотивы сильно отличаются от официального патриотизма. «Там убили 30 тысяч человек, — кричит один из них, — и за что? За две области? Да лучше бы они их так отдали». Я не знаю, почему он просился на фронт.

    У этих контрактников своё объяснение причин войны. «Смотри, у меня в селе было пять свиноферм, коровник, фабрика комбикорма. Люди работали. Было две школы, клуб. Нормально жили. Теперь всё закрыли, половина народа уехали, остальные бухают. Работы нет. У моей мамы зарплата 600 гривен (меньше 50 долл. по нынешнему курсу). Вот тебе и война…». Это объяснение сильно отличается от того, что говорят политологи на российском или украинском телевидении, но мне кажется, оно намного ближе к сути вопроса.

    Хотя Майдан объявил войну коррупции и телефонному праву, пропускают меня через границу по звонку сверху. И вот я в Киеве.

    Мы гуляем в Парке Славы. Под нами лежит Днепр. Огромный город сияет миллионами огней. На парапете сидят двое молодых ребят. Один рассказывает приятелю, что получил повестку из военкомата. Он не собирается возвращаться домой, чтобы его не забрали. Он не хочет ехать на войну. Его друг возражает, кажется, он считает, что надо защищать Родину. Но ему повестки пока не прислали. Ему чуть проще.

    Поодаль повздорили две подвыпившие компании. До драки пока не дошло, но говорят уже на повышенных тонах. Кажется, конфликт в том, кто поедет на приехавшем такси. Вдруг один из спорщиков кричит: «Слава Украине!». «Героям слава», — отвечают ему. И спор продолжается.

    Выходной. На Крещатике перекрыто автомобильное движение. Тысячи горожан гуляют. Играют уличные музыканты, многие танцуют. На Майдане Незалежности, под мемориалом «Небесной сотни», стоит палатка, в которой можно записаться в армию или «Национальную гвардию». Возле неё никого. Ещё выше, у памятника, стоят несколько активистов с националистической символикой и что-то кричат в мегафон. Их слушают несколько человек. В нескольких метрах от них две молоденькие девушки в костюмах Панды и Микки-Мауса предлагают туристам сфотографироваться с ними. «Возьмите меня за ушко», — предлагает одна из них моему товарищу. «Слава Украине!» — кричат в мегафон за спиной.

    В «Украинском доме», с которого зимой стреляли неизвестные снайперы, проходит конференция «Левые и война». Большинство участников против АТО. Но и, конечно, «против действий России». Идёт скайп-конференция с профсоюзными активистами из Кривого Рога. Собравшиеся — наполовину рабочие, наполовину киевские интеллектуалы. А на первом этаже штаб «Самообороны». Там сидят люди в чёрной камуфлированной форме, на стенах ультрапатриотические плакаты. Когда те и другие выходят на крыльцо покурить, разговоры смолкают. Люди оглядывают друг друга из-под бровей. И те и другие не любят Порошенко. Но каждый делает это по-своему. Друг друга они не любят ещё сильнее.

    Мы стоим у пересечения Банковской и Крещатика, там, где несколько месяцев назад была стрельба и погибли десятки людей. Сейчас по улице едут машины. Тихий, солнечный день. И вдруг по тротуару идёт колонна людей в военной форме. Шаг чеканят плохо. На вид они совсем пацаны. Наверное, новобранцы или добровольцы, или чёрт знает кто. Но это точно не спецназ. Я не знаю, о чём думают эти парни, куда их ведут, но мне очень хочется верить, что они ещё будут гулять с девчатами по Крещатику, а не останутся валяться в донецкой степи в разобранном виде.

    Ночью мы садимся в поезд и едем в Одессу. Наш сосед по купе, одессит, рассказывает, что всё происходящее — результат каких-то закулисных интриг. Он не верит никому. Политики делят сланцевый газ, борются за власть, отнимают друг у друга собственность. Все активисты куплены. Разница только в том, что одним деньги дают американцы, другим — Путин, третьим — олигархи. Он не видит выхода. Ещё зимой он ездил в Киев на Майдан. Весной ходил на Куликово поле, где собирались противники нового правительства, Антимайдан. Сейчас он против всех. Он остался один. «И так все», — заключает он.

1