Известие о том, что множество российских предпринимателей со всем родством своим и свойством общим числом около 700 душ в 2017 году спешно записались в мальтийцы, внеся надлежащий крупный вклад в казну средиземноморского острова, никого особенно не удивило. И в тамплиеры бы записались, когда бы это давало существенные паспортно-визовые, а также хозяйственно-финансовые преимущества.
Но это дает ответ на вопрос, почему репутация предпринимательского сословия в современной России оставляет желать лучшего. Можно даже спросить, почему она ниже плинтуса. Ответ содержится в одном слове — "Лондон".
Здесь мы не будем судить обитателей Лондонграда. Хотя бы уже потому, что обитатели там разные. Есть химически чистые воры, бежавшие от уголовного преследования. Есть люди, скрывшиеся от бандитских наездов. Есть предприниматели, в том числе богатейшие, именуемые олигархами, которые пришли к выводу, что из Лондона вести дела в России удобнее. Есть те, которые встали на путь окончательной натурализации. Их бизнес — вне России, душа и устремления — тоже. В общем-то имеют право.
Главное не в мотивах и не в том, кто прав, кто виноват, а в том факте, что существенная часть российского третьего сословия видит себя вне России, живет вне России и стремится подчиняться нероссийским юрисдикциям.
В этом просматривается существенная черта современного российского капитализма.
Вообще говоря, становление капитализма ни в одной стране не являло собой идиллическую картину. Эпоха грюндерства в Германии и Австро-Венгрии (условно говоря 40-70-е годы XIX века), аналогичная эпоха во Франции, развитие капитализма в Италии и России — все они отмечены сочетанием стремительного хозяйственного роста со стремительным же нарастанием классовых противоречий. Рабочий вопрос обострялся везде, доходя и до расстрелов — и в свободной Франции, и в просвещенной Англии, и в менее просвещенной России. См. также Парижскую коммуну 1871 года — какая уж там идиллия.
Тем не менее и обострение классовой борьбы, и в общем довольно непривлекательный образ предпринимателя, характерный для духовной культуры той эпохи, не помешали ни развитию капитализма в европейских странах, ни общему ощущению, что именно буржуазия — при всех своих недостатках — олицетворяет энергию и силу нации.
Причина тому довольно проста. Хотя Маркс с Энгельсом еще в 1847 году в своем "Манифесте" писали: "Буржуазия путем эксплуатации всемирного рынка сделала производство и потребление всех стран космополитическим. К великому огорчению реакционеров, она вырвала из-под ног промышленности национальную почву. Исконные национальные отрасли промышленности уничтожены и продолжают уничтожаться с каждым днем", тогда нетерпеливые классики сильно погорячились. Их оценка, вполне пригодная для описания современных дел, в середине-конце XIX века была попросту неверной. Тогдашние капиталисты именно что создавали национальную промышленность и с национальной почвой у Круппа, Тиссена, Сименса, Рябушинского, Путилова etc. все было в полном порядке.
Хоть эксплуататор и экспроприатор, но все же свой, здесь живущий и эту страну обустраивающий, — а не олигарх, живущий в стране далекой, все связи которого с исторической родиной ограничиваются распоряжениями. Некоторая национальная солидарность — конечно, не исключающая порой весьма острой классовой борьбы — все же имела место, а классики со своим "У пролетариев нет отечества" тоже погорячились. Эпоха развития капитализма была еще и эпохой развития национализма — и весьма сильного, вплоть до шовинизма.
Теперь действительно все не так. Мы живем в эпоху глобального капитализма и глобального либерализма, когда воротилы живут в Лондоне или других замечательных местах, а их связь с породившей их страной чисто материальная — она их источник дохода. В остальном "он дерзко презирал земли чужой язык и нравы".
Возможно, такой образ современного капитализма неизбежен и другого не будет, но и отношение к Лондону и лондонцам в России останется соответствующим. При таком положении дел позитивного настроя к предпринимательству и предпринимателям придется ждать довольно долго.
Комментарии