Андрей Нальгин. Как милые девочки становятся пособниками и адвокатами убийц

• Опубликовал Андрей Нальгин 4 октября 2021 г. - 2 729 просмотров

  

  Это случилось не так уж и давно. Белокурая пташка с длинным именем Маргарита-Эмма-Анна Г. и с короткими трогательными косичками, уже не девочка, ещё не подросток записала у себя в дневнике:

  «Это был чудесный день! Сегодня мы с папой поехали на его работу. Там нам показали всё. Мы видели грушевые деревья, большой сад, ветряную мельницу, пчелиные улья. Д-р Фридрих любезно объяснил нам, как они используют всё это. А потом мы посмотрели картины и рисунки. Это было здорово! После экскурсии нас накормили хорошим обедом, мы много ели, и мне подарили подарок».

  Кажется, обычная дневниковая запись восторженного ребёнка, которой обожаемый папа показал свою работу. Всё так узнаваемо, так буднично, так мило… Если только не знать, что экскурсия была по концлагерю Дахау, что первое и главное имя девочки – Гудрун, а фамилия её отца – Гиммлер. И в тот день, 22 июля 1941 года, рейхсфюрер СС поехал в концлагерь с инспекцией, в том числе изучать передовые технологии массового умерщвления заключённых. Конечно, ему не пришло в голову брать свою дочь туда, где лагерные палачи проводили свои опыты. Но не замечать трубы крематория, не видеть, насколько измождены заключённые, чьи картины и рисунки так ей понравились, 12-летняя Гудрун Гиммлер просто не могла.

  В Дахау она бывала и без папы. О чём рассказывала ему в письмах:

  «Сегодня мы опять посетили лагерь в Дахау. Мама, тётя Лидия и тётя Фрида… И с удовольствием там пообедали. Это снова был чудесный день! Какой всё-таки грандиозный проект представляет собой этот концентрационный лагерь!»

  Наверху обычное фото заботливого папочки с милой «Куколкой» (семейное прозвище Гудрун Гиммлер). Сделанное, кажется, в том же Дахау. Девочка, похоже, взяла с собой альбом для рисования. Надо полагать, чтобы запечатлеть самые волнительные моменты очередной экскурсии. И нигде, ни в дневниках, ни в письмах ни слова о расстрелах, каторжном труде, пыточных условиях в бараках. Ни намёка на творящееся там зло.

  Ладно, допустим, в Германии многие тогда «не знали», не хотели знать, что же такое концлагеря. Многие верили, что там происходит перевоспитание трудовой терапией всех несогласных и оступившихся. Но у Гудрун и её матери Маргарет Гиммлер информации для понимания было намного больше. «С субботы до вторника я буду находиться в поле, чтобы проверить новые интересные системы расстрелов», – пишет Генрих Гиммлер своей супруге летом всё того же 1941 года. И что же она? «В холодильнике лежит банка с чёрной икрой. Не забудь взять её с собой в поездку», – отвечает мужу Маргарет. Ну, да, проверить новые интересные системы расстрелов – это ведь всего лишь такая работа. Которой любимый отец и дорогой супруг отдаётся со всей страстью.

  «Папе сейчас ужасно трудно из-за невероятного объёма работы», – записывает в дневнике Гудрун. А через какое-то время даже обижается на фюрера:

  «У нас больше нет союзников в Европе, и мы можем полагаться только на себя. – С Люфтваффе всё обстоит плохо, но Геринга, похоже, ничего не волнует, этого пустозвона. Геббельс много делает, но всегда выпендривается. Все они получают медали и награды, кроме папочки, а ведь он должен быть первым, кто заслуживает получить их».

  Причём это слова уже не маленькой девочки: Гудрун Гиммлер уже 16, и она должна бы многое понимать. Но – нет. И после войны она будет говорить, что её папочку оклеветали. Будет верить, что не он покончил с собой в британском плену, приняв цианистый калий, а подлые англичане убили того, кто знал слишком много о секретных делах Рейха.

  Остаток своих дней – а прожила Гудрун Маргарет Эльфриде Эмма Анна Гиммлер, по мужу Бурвиц, после Второй Мировой 70 с лишним лет – дочь нацистского бонзы посвятила защите доброго имени своего отца…

  Собственно самое ужасное, что подобные гудрун есть и в современной России. Хуже того, свои милые рассуждения о папочкиной работе они не прячут в пухлых тетрадках на дальних полках, а вполне откровенно выкладывают в Инстаграм и Фейсбук. Собирают подписки и лайки. Получают хвалебные комментарии «Вы молодец!» и «Так держать!». И снова, и снова, день за днём реабилитируют, обеляют, оправдывают зло…

  Интересно, а если бы в 1940-е был интернет, сколько бы лайков собрал тот восторженный пост о «чудесном дне в Дахау»? А селфи на фоне крематория?

  И что заставляет нынешних россиян азартно плюсовать посты современных гудрун?