Алексей Рощин. Казус «Дождя»

• Опубликовал Алексей Рощин 4 декабря 2022 г. - 2 136 просмотров

  

  На днях Алексей Коростелев, ведущий телеканала «Дождь», вещающего в основном в интернете (более 3 млн. подписчиков на Ютубе), во время эфира среди прочего заявил:

  «Мы надеемся, что многим военнослужащим российской армии мы смогли помочь, например, с оснащением и просто элементарными удобствами на фронте».

  Журналист имел в виду мобилизованных солдат, о злоключениях которых по ходу и после мобилизации за последние два месяца были уже сотни, если не тысячи публикаций; казалось бы – что он такого сказал?

  Однако нет – поднялась просто буря возмущения, причем запылало сразу с двух концов. С одной стороны, чрезвычайно возбудились латвийские власти («Дождь» вещает из Риги после бегства из РФ) – влепили «Дождю» штраф в 10 тысяч евро и пригрозили вообще лишить его лицензии на вещание. А с другой – встала на дыбы «прогрессивная общественность», которая так же, как и Дождь, в основном подалась за границу. Общественность увидела в словах ведущего поддержку российской армии, а следовательно – российской агрессии, одобрение нападения на Украину, поощрение захватнической политики, любовь к Путину и бог знает что еще.

  Проще всего понять латышей: у них уже скоро год как ворочается за картонной стенкой «госграницы» огромный и очевидно взбесившийся российский медведь, на глазах становящийся все более агрессивным. Понятно, что всякое упоминание о когтях и зубах этого облезлого хищника латвийские власти (а больше всего возмущался латвийский министр обороны) встречают крайне нервно; а тут еще и почти сочувственный контекст русской речи, раздающейся из Риги! «А может вы, милостивый государь, еще и партейный?»

  С латышами по-человечески понятно. Но еще больше перевозбудилась отечественная «либеральная» публика, которая просто осыпала проклятиями и журналиста Коростелева (до этого между прочим отработавшего на «Дожде» 8 лет) – как и сам оппозиционный телеканал. Похоже, все были шокированы: как? Они смеют выражать сочувствие мобилизованным солдатам государства-агрессора? А может, они еще и деньги для мобилизованных собирают?

  И вот эта ярость, не стихающая уже третьи сутки, кажется мне из ряда вон. Пламенные эмигранты, пишущие в основном из Еревана, Тбилиси, той же Прибалтики и Европы (куда они удрали от той же мобилизации), готовы полностью отречься от еще вчера вроде как популярных журналистов-оппозиционеров только за то, что они просто на словах, мельком посочувствовали мобилизованным. Это трактуется «прогрессивной общественностью» только как «поддержка армии оккупанта и агрессора», и никак иначе! И за это предлагаются только кары – от «немедленной высылки обратно в Россию» до «посадить их всех в тюрьму за поддержку терроризма».

   

  По этому поводу у меня возникла оживленная переписка с одним приятелем в Фейсбуке, который, естественно, тоже примерно с февраля находится за границей. Я написал:

  «Не принимайте на свой счет, ничего личного, как говорится; просто попробуйте посмотреть трезво и объективно на вещи. Эмигранты-релоканты – это люди сдавшиеся самим фактом своего отъезда, их нет. Как личности – сохранились, граждански – исчезли. Помните, как говорил Талейран: "Они ничего не забыли и ничему не научились". Говорил по аналогичному поводу – о французских аристократах, бежавших за границу сначала от якобинского террора, потом от Наполеона. А потом – вернувшиеся на штыках (о них так и говорили) иностранных интервентов после Ватерлоо... Ситуация аналогичная... И заметьте, те аристократы потом проиграли свою страну из-за своей ослиной упертости и глупости – и второй раз, во время второй французской революции.

  Эмигрантам, я считаю, надо просто знать свое место и придерживаться врачебной заповеди Гиппократа: "Не навреди!" "Дождь" пытается работать с российской аудиторией – хотя бы не мешайте. Это тяжело – смирение это всегда тяжело; но надо».

  На это товарищ мне пафосно возразил в духе – ты не понимаешь, «Дождь» – это коллаборанты, которые как будто сотрудничают с противником на оккупированной им территории! А мы – это люди, которые с оккупированной территории убежали, но мы зато продолжаем бороться! И коллаборантов ненавидим!

  Я возразил:

  «Так ведь в том и дело, что территория никем не оккупирована! Вы сами не замечаете – и заметьте хотя бы сейчас: вы обозначаете "противником" сам русский народ. Бессознательно, но определенно. А это попросту непродуктивно, это позиция, которая ведет в тупик. Что вы сделаете с сотней миллионов человек? Заклеймить и плюнуть? Тогда непонятно, зачем вообще интересоваться делами на территории бывшей России. Уничтожить всех под ноль? Не получится, да и это, мягко говоря, негуманно. И выходит, что позиция Дождя безальтернативна – с ними надо работать. Относиться к ним как к больным, но все же людям, искать в них человеческое, проникаться их страхами и бедами – вместо Скабеевой и вместо Соловьева.

  Опять же – упомянутая французская аристократия к своему же французскому народу относилась примерно так же, со смесью презрения и отвращения, и мечтала только об одном – загнать его обратно в стойло. В результате после Великой Французской 1789 года получила еще и Июльскую революцию 1830 года, которая окончательно лишила их всех привилегий и владений. Все аналогии хромают, но тут уж очень ярко».

   

  Да, именно эта упертость поразила меня в нашей оффшорной (в первоначальном смысле слова) аристократии. Наезжая на «Дождь» – «как он смеет сочувствовать мобилизованным!» – они как бы не понимают, что речь в данном случае идет о народе в его самом первозданном виде. Мобилизованные и члены их семей – это, говоря грубо, и есть весь народ, так как топор мобилизации сегодня занесен буквально над каждым в России. Это именно – более сотни миллионов взрослых.

  Очень легкомысленно говорить о них «пусть они сдохнут, они на неправильной стороне и их бросят воевать за неправое дело». Да, они на неправильной стороне – но это наши люди. Других у нас нет. Как говорилось в одной хорошей книге (написанной американцем) – «приходится делать добро из зла, потому что больше его не из чего делать».