Алексей Рощин. Недостатки нацизма

• Опубликовал Алексей Рощин 2 апреля 2022 г. - 3 001 просмотр

  

  С точки зрения крайне многочисленных ныне сторонников «Русского пути» и вообще патриотов всех мастей у нацизма вообще не может быть минусов, за исключением случая, когда это чужой нацизм. Тогда он, конечно, не прощается, тотально, целиком и полностью – но если нацизм свой, какие у него могут быть недостатки? (Спрашивают люди с недоумением). Тем не менее один точно есть: с нацизмом наперевес чрезвычайно трудно вести захватнические войны. Тут проблема объективная – можно сказать, что в случае захватнической войны недостатками становятся неоспоримые преимущества нацизма.

  Чем хорош в глазах патриотов нацизм? Конечно, прежде всего тем, что он является крайне привлекательным для большинства населения и таким образом служит для сплочения нации (если, конечно, сама эта нация составляет большинство). А корень привлекательности нацизма – в его простой формуле: если ты принадлежишь к некой нации (то есть родился русским, украинцем, евреем, немцем и т.д.) – то ты уже поэтому относишься к самым лучшим, самым умным, самым сильным, ловким и смелым людям на земле. Являешься «солью земли» и обретаешь огромную семью, в коей все тобой гордятся, любят тебя и поддерживают тебя, только потому что тебе повезло родиться именно в данной нации!

  Если проанализировать такое понимание психологически, то ясно, что концепция нацизма компенсирует для определенного сорта людей прежде всего недостаток принятия. Люди жили и выросли в недостатке безусловно принимающей любви, то есть в недостатке любви материнской. Той самой, когда «я тебя люблю просто за то, что ты есть и каким бы ты ни был» (это отличается от любви отцовской, которая заточена вокруг «я тебя люблю, когда ты ведешь себя хорошо, и не люблю, когда ты ведешь себя плохо»).

  То есть нацизм получает гораздо больше шансов у нации ущербной, потерпевшей поражение – той, где оказалось больше «недолюбленных» детей. В современных условиях, как мне кажется, невольно к этому недостатку именно материнской любви ведет также чрезвычайное распространение «суперсокращенных» семей – состоящих только из матери-одиночки и ребенка. В таких семьях мать волей-неволей оказывается вынуждена играть в семье сразу обе роли – и отца, и матери, то есть как-то ухитряться одновременно любить ребенка и «условно» (сделаешь, как правильно – люблю, сделаешь плохо – нет), и безусловно (я люблю тебя всегда, потому что ты мое дите»). Многие матери с этой абсурдистской задачей не справляются и уходят полностью в сторону «отцовского» отношения (которое им представляется более полезным для воспитания).

  В итоге однако дети таких матерей-одиночек вырастают, так и не узнав полного материнского принятия. Кто-то сочтет, что это «ерунда, сентиментальные сопли, без этого спокойно можно обойтись». С одной стороны – да; с другой – человек не имеющий опыта полного приятия (и спокойствия, связанного с этим) в детстве – потом всю жизнь так и не уверен, что имеет право на существование (увы, прямое следствие «условного» принятия – ты мне нужен, только если отвечаешь требованиям).

  Впрочем и «полная» семья вовсе не гарантирует гармоничное развитие: если, скажем, отец очень много работает и детей почти не видит – мать все равно вынуждена играть роль и отца, и мать одновременно. И часто у нее точно так же нет ни сил, ни умения, ни желания отрабатывать обе роли.

   

  В общем сторонник нацизма – несчастный, выбирающий себе квази-семью, поскольку подсознательно ищет, что не получил в детстве – полного принятия его «за то, что он есть», в данном случае – «за то что ты родился в нашей нации». Это мощнейшее стремление – именно потому что оно обычно в таком виде даже не осознается, но при этом удовлетворяет базовую потребность. И поэтому же стремление к членству в нацистских объединениях выглядит настолько странно и нелепо со стороны: менее травмированных особей удивляет тот факт, что кто-то всерьез стремится к некой квази-семейной общности с совершенно посторонними, взрослыми дядями и тетями, пытаясь разглядеть в них какое-то «родство крови».

  Есть ли основания жалеть людей, не испытавших в жизни подлинной материнской любви и всю жизнь испытывающих недостаток безусловного принятия? Безусловно, да. Эти люди действительно несчастные, они часто испытывают грусть, депрессию, ощущение своей ненужности и никчемности на этом свете – и реально страдают от этого. Им хочется помочь, и помочь им очень трудно, так как их потребность, не будучи удовлетворенной вовремя, не может быть залита даже мегатоннами любви окружающих: это бочка с пробитым дном, ее невозможно наполнить. Ущербность, недостаток, «зачем я живу», «такой большой и такой ненужный» – будут ими ощущаться всю жизнь.

  Но помимо жалости надо иметь в виду и кое-что еще. «Недолюбленные в детстве» несчастны – но и опасны. Тут такая же история, как и с любовью: человек, не любящий самого себя, тем более неспособен любить и никого другого. Точно так же – человек, не уверенный в необходимости собственного существования, тем более не уверен, что должны существовать какие угодно другие. Жестокость, воинственность, безжалостность – неотъемлемые черты нацистов, самые отъявленные и хладнокровные маньяки также вырастают из недополучивших принятия в детстве.

   

  В общем о нацистах мы поговорили. А что с войной?

  А при захватнической войне всё начинает работать наоборот. Точно так же, как нацизм безусловно привлекает всех в своей стране – он является безусловно отталкивающим фактором в стране чужой. Тут ведь получается, что, поддавшись захвативших твою страну чужим нацистам – ты обрекаешь себя на роль «человека второго сорта», причем совершенно независимо от твоей функции и ранга! Получается своего рода «безусловное неприятие»: как ни старайся, ты никогда не станешь ни умнее, ни сильнее, ни успешнее захвативших тебя нацистов, просто потому что у них «лучше кровь»!

  Такое никого не может устроить. Нацистам приходится прибегать при покорении других народов только к силе – и больше ни к чему. А пользоваться только силой – крайне утомительно.

  Главные нацисты исторически – понятно, немцы. Во время Второй Мировой Войны они уже изрядно натерпелись от своей же нацистской идеологии – поскольку по мере ухудшения их положения (а следовательно, по мере относительного ослабления их армии) им становилось все труднее удерживать поднимающееся против них ожесточение. И где-то уже на переломе, в 1943 году, нацистские идеологи, скрипя зубами с горя, принялись пересматривать самые основания своего учения и понемногу включили в потомки арийцев англосаксов! Так их допекли англичане и американцы своими бомбардировками.

  Более того: несмотря на все упрямство «гордого тевтонского духа», в начале 1945 в Берлине уже всерьез заговорили о том, чтобы объявить арийцами и русских.

  Конечно, настолько широкое понимание «арийского духа» в конечном итоге вело и вовсе к полному обессмысливанию всей идеологии – но в 1945 было уже не до жиру…

   

  Собственно надо отдать должное и Кремлю. Там (несмотря на все более назойливую риторику русских патриотов) всегда понимали, что оформлять грядущий захват Украины под каким бы то ни было «русским соусом» – смерти подобно. В частности именно поэтому первый орден «Героя России» в так называемой СВО был торжественно присвоен лично Путиным офицеру из Дагестана, чья фамилия не оставляла ни малейшей почвы для подозрения, что погибший офицер – русский. Кремль не позволяет себе никакой риторики насчет «собирания земель русских» и старается по максимуму исключить любую «русскую» составляющую в этой войне. Цель понятна: ни в коем случае не создать впечатления у украинцев, что их ведут в страну, где они будут «гражданами второго сорта».

  – Нет! – как бы говорит Кремль будущим подданным. – В новой Украине будут все равноправные (или все одинаково бесправные) – и украинцы, и дагестанцы, и русские, и казахи! Не волнуйтесь за это!

  Безусловно, в таком подходе есть резон. Но есть и беда: поскольку разгулянный нацизм сам по себе, как показано выше, имеет мощнейшую невротическую составляющую – среди адептов нацизма нет смысла прибегать к рациональным обоснованиям: они их не слышат. Концепция «государства-мафии», «государства как семьи», в котором все повязаны кровным родством – требует от государства на символическом уровне постоянного подчеркивания этого всеобщего родства: «Мы – русские! Какой восторг!» «Мы русские! С нами бог!» и т.п.

  Деление людей на сорта в зависимости от крови имманентно нацизму, он просто не может от этого отказаться. А самое страшное для Кремля в этом – что при всех его как бы «рациональных» обоснованиях у него просто нет никаких других обоснований для военных действий. Или нацизм – или пустота.

  Поэтому глубинный народ прогнет Кремль под свою (самоубийственную) концепцию. Вопреки самообольщениям интеллигенции глубинный народ всегда побеждает. Особенно, если его цель – собственная гибель.