Сергей Кузнецов. Амиго

• Опубликовал Сергей Кузнецов 16 апреля 2020 г. - 1 360 просмотров

   

   

  Лицо хиспаника было бронзово-красноватого оттенка, словно на старинной медной монете. Такого не заработаешь, хоть целый год проваляйся на пляже – с ним нужно родиться.  «Вернее, – подумал Павел, – необходимо, чтобы предки твои три тысячи лет эволюционировали под горным солнцем Южной Америки, отметая вредные мутации и отбирая именно этот, от чего-то обороняющий колер».

  Лоб латиноса прорезали глубокие параллельные морщины, в чёрных прядях проблескивала седина, редкие волоски на впалых щеках обозначали бородку. Жилистой правой рукой он цепко держал огромную медную сковороду, испускавшую солнечные зайчики, на которой аппетитно шипел и брызгал кукурузным маслом большой круглый блин, тортилла, выпекаемый из кукурузной же муки. Сноровисто подбрасывая тортиллу в воздух, он заставляя её перевернуться в полёте и ловко ловил у самой плиты вышеуказанной лучезарной сковородкой.

  – Two, – сказал Павел и для верности показал два пальца, средний и указательный, как бы загодя провозглашая победу.

  Хиспаник вытряхнул раскалённый блин на решётку и взялся за его остывающего собрата, который безропотно принял в свои распростёртые объятья большую ложку риса, чёрных бобов, помидоры с луком, кусочки авокадо, мелко нарезанную курятину, острый перец джалапено, какие-то белые, зелёные, красные соусы и приправы. Всю эту разноцветную всячину хиспаник аккуратно закатал в блин, обернул салфеткой и поместил на бумажную тарелочку.

  Павел расплатился и с двумя ароматными свёртками вернулся к столику, где ожидала Вера.

  – Угощайтесь, мадам!  Знаменитое латиноамериканское блюдо по имени «буррито».

  – Вкусно! – Вера захрустела поджаристой корочкой. – Люблю южноамериканскую кухню!

  – Кулинары они отменные. Но кабы только на этом всё и не кончалось!

  – Да ладно тебе, люди как люди. Не хуже других.

  – Не хуже, разумеется; даже, может, лучше – где-нибудь там у себя, в пампасах. Но к цивилизованному обществу решительно не готовы! – Павел откусил солидный кусок. – Эти хиспаники – они ж в основном чистокровные индейцы. Пробираются к нам в Штаты нелегально, без всякого образования – на какую ж работу им рассчитывать? Двадцать лет здесь околачиваются – языка выучить не могут! Вот этот амиго – думаешь, ботает по-английски?

  – Чегой-то – амиго?

  – Это по-испански друг, приятель. Одно только и могут: бурриты свои заворачивать. Или там газоны косить, ямы копать, асфальт класть. Спасибо хоть, не мусульмане!

  – Так нельзя говорить, – неуверенно вымолвила Вера, – это расизм!

  – Во-во! Во-первых, по-русски здесь не кумекают, ну а ты, хочется верить, не заложишь! Во-вторых, – заводясь, Павел отодвинул в сторону свой недоеденный буррито, – никакой и не расизм! Я ж не говорю, что они ниже нас или глупее. Я говорю, что разные нации приспособлены к разным условиям, к тем, в которых эволюционировали… А в-третьих, что самое возмутительное: живём, понимаешь, вроде как в свободной стране, а говорить открыто боимся! Американцам настучать на тебя – раз плюнуть! А уж власть предержащие – те рады стараться: посадить не посадят, но с работы выгонят непременно, это будьте ласковы! Свобода слова, ядрёна вошь! А всё почему? Потому что – политкорректность! Да я, если хочешь знать, против латиносов вообще ничего не имею: обычно это простые, порядочные ребята. А вот против наших либеральных политиков, разваливших великую страну – накипело! А ну-кось, – он уже совсем распалился, – мы его сейчас проверим на вшивость… в смысле английского!

  – Оставь, Паша! Не трогай ты человека, Христа ради!

  Но Павла было уже не удержать.

  – Hi, amigo, – громко окликнул он хиспаника, – how many grades have you finished*?

  Тот молчал, устремив на вопрошающего пустой взгляд; по непроницаемому бронзовому лицу нельзя было угадать, доходит ли до него смысл сказанного. По мере того, как затягивалась пауза, всё победоноснее глядел Павел.

  – Одиннадцать! – ответил наконец амиго по-русски. – Среднюю школу номер два города Улан-Удэ с серебряной медалью закончил. – И чуть погодя добавил сокрушённо: – Вот вы, товарищ, о политике рассуждаете, а у вас, я извиняюсь, ширинка расстёгнута!

  _____________________

  * Эй, приятель, - сколько классов ты окончил?