Эль Мюрид. Спецоперация против России

• Опубликовал Эль Мюрид 3 мая 2022 г. - 3 547 просмотров

  

  Часто можно услышать термины «прямые действия» и «действия непрямые». Прямые – это то, что делаете вы сами. Непрямые – то, к чему вынуждаете вашего противника (или партнера по нынешней терминологии).

  Прямые и непрямые действия не являются антагонизмом друг по отношению к другу, они скорее дополняют друг друга, поэтому искусство стратегии заключается в сочетании, а не противопоставлении этих двух инструментов.

  Игра и война – это процессы, в которых стратегия является основой всех действий, отвечая на ключевой вопрос «зачем?», «для чего?». От ответа на этот вопрос зависят все действия. Когда цель войны размывается и ее место занимают «хитрые планы», она уже наполовину проиграна – на уровне игроков, которые вынуждены прятать реальные цели за выдуманными. А значит – обязаны предпринимать усилия по прикрытию реальных целей, совершая бессмысленные шаги и решения, на которые тратится драгоценный ресурс. А ресурс в любой войне всегда в дефиците, и всегда оказывается, что для победы его не хватило. Буквально чуть-чуть. Проще говоря: появление «хитрых планов» – это первый маркер будущего поражения.

  Неявно заданные реальные цели любой войны и разнобой в их понимании создают для противника пространство непрямых действий, с помощью которых он вынуждает совершать действия, выгодные ему, но невыгодные как раз для вас.

  Вся эта вводная часть важна, чтобы понять катастрофическую по своему содержанию «спецоперацию» Кремля на Украине. Это буквально вызов всем основам стратегии в плане полного игнорирования ее базовых понятий и смыслов. Уже поэтому поражение Кремля буквально предопределено.

  Чем предопределяется это предположение? Бессмысленными, в первую очередь, по своему содержанию озвученными целями этой «спецоперации». Они предельно абстрактны, а потому могут трактоваться как угодно. С такими целями никто и никогда не выигрывал ни одной войны. Что такое спецоперация? Это предельно конкретное действие: нейтрализовать засевших в доме террористов с минимальными потерями для спецназа и сведением потерь гражданского населения в зоне операции к нулю. Три базовых задачи, по результатам выполнения которых и будет оцениваться общий результат.

  Можно ли назвать происходящее на территории Украины спецоперацией в подобной трактовке? Нет. Нет критерия определения противника, нет очерченной территории, на которой этот противник подлежит нейтрализации, применение неизбирательных вооружений не позволяет не просто свести потери гражданского населения к нулю, а неизбежно приводит к ним.

   

  Можно ли назвать происходящее на территории Украины войной? Тоже нет. И по той же причине: война всегда есть часть политики, целью которой является мир, лучший чем довоенный, с точки зрения инициатора войны. Россия уже получила тяжелейший удар в виде абсолютно неподъемных санкций, потеряла порядка 600 млрд долларов только на прямых замороженных и теперь уже фактически конфискованных активов – и будет терять далее. Россия однозначно теряет ключевой рынок сбыта — европейский. Вопрос лишь в сроках и величине потерь.

  Понятно, что сейчас для Европы отказ от российского импорта тоже выглядит предельно болезненным, но общая канва происходящего не оставляет никаких двузначностей – к 25 году большая часть европейского рынка будет принудительно закрыта для России. Россия при этом однозначно отключается от мировых передовых технологий, что исключает для нее возможность перехода хотя бы на частичное самообеспечение на уровне технологий пятого уклада. Мы однозначно спустимся в развитии на четвертый, а по многим позициям – и на более низкий уровень технологического развития. Социальную сторону я даже не беру, и без того понятно, что уже к концу текущего года российское население ощутит падение уровня жизни по всем направлениям.

  Проще говоря, основное условие, по которому можно определить действия России как войну, не выполняется и не может быть выполнено даже теоретически. Любой мир после войны будет однозначно хуже довоенного. Уже поэтому называть происходящее на Украине войной со стороны России – абсолютно неправильно. Парадоксальным образом я здесь полностью солидарен с Роскомнадзором и прочими цензурными ведомствами: это совершенно точно не война и быть ей не может. Война, которую ты начинаешь с целью ее проиграть – это точно не война.

  Но если это не война и не спец-операция, то что это? Ответ тут, как ни странно, вполне очевиден, но находится за рамками системы событий «Россия-Украина».

  Я не раз говорил: Россия Путина – это банкрот. Во всех смыслах. Идейный, управленческий, финансовый, экономический, военный. Это говорит о системности процесса и о его причине. Причина – в исчерпавшей себя до дна модели развития. Она примитивна, как и те люди, которые ее выдвинули, но тем не менее вполне реальна. И заключается в крайне простом принципе: торговля навынос природными ресурсами и покупка всего остального за рубежом на выручку от этого. Прямая выгода строителей этой модели налицо: если свести необходимые покупки к минимуму, а продавать как можно больше, то вся разница остается в руках бенефициаров.

  Поэтому и возникла парадоксальная ситуация: триллионы долларов, полученных за наши природные ресурсы, так и не были конвертированы в реорганизацию и реформу экономики. Зачем – если эту разницу можно просто транжирить. Что-то на удовлетворение личных потребностей, что-то на удовлетворение амбиций. Что-то просто в никуда.

   

  Есть люди (и их достаточно много), которые не умеют обращаться с большими деньгами. В пределах понятных для них сумм они вполне рациональны и рачительны. Но когда денег становится много, а зарабатываются они не трудом, а сыпятся с неба, то не знающий в них толка человек перестает адекватно управлять этим ресурсом. На моих глазах умные и вполне здравые люди, создавшие рентабельные и прекрасно работающие компании, разваливали их, потому что компании начинали приносить доход, превышающий их способность к управлению таким доходом.

  Бандиты, рэкетиры, уголовники и им подобные, ставшие новой российской элитой, никогда в своей жизни не управляли ничем значительным. И вообще не управляли – они перераспределяли. У большинства из них, включая и президента, карьерный рост выглядит как график голосования за Байдена в 2020 году – резкий и ничем не объяснимый скачок с одного уровня на другой.

  Возьмите старшего лейтенанта, присвойте ему генеральское звание и дайте командовать дивизией. А через два года дайте армию и новые погоны. И еще через год поставьте управлять всеми вооруженными силами. Сколько звёзд у него на плечах, роли не играет, а вот в голове он как был, так и останется старлеем. Ну, может, даже подтянет свой уровень до майора, чем черт не шутит. Наш вот – целый подполковник. А министр обороны, хотя и генерал армии, но как был капитаном запаса, так, похоже, им и остался...

  Вкратце – всё это трудовые биографии большинства наших геостратегов и капитанов бизнеса. Безусловно, в истории подобное случалось не раз. Нюанс в том, что успех приходил только там, где кроме стремительных карьер выстраивалась и система отсева непригодных кадров. В СССР, который тоже возник на базе острейшего кадрового голода, назначенцы, становившиеся в 35 лет наркомами, были в порядке вещей. Вот только удерживались на своих местах немногие. Не справлявшихся сразу спускали в подвалы и назначали новых.

  Потом это назовут необоснованными репрессиями и будут лить слезы по безвинно погибшим. Увы, но альтернативу такой системы мы видим сегодня. Что бывает, когда случайные и совершенно непригодные ни к чему люди не просто задерживаются, а врастают во власть и не отпускают ее десятилетиями. И тот, и другой подход далеки от нормальных, но строительство элиты – это задача на поколения, а иногда случается так, что решать нужно здесь и сейчас.

   

  Но мы отвлеклись. Модель развития путинской России пришла к краху по понятной причине: кризис 2008 года привел к стагнации мировой экономики, и сверхвысокие цены на сырьевые товары остались в прошлом. Формально в России начался структурный кризис, решение которого выглядело достаточно очевидным: имеющийся накопленный ресурс нужно использовать для структурной трансформации экономики. На практике это означало создание перспективных точек роста и заливание их неограниченным ресурсом на первом этапе. Затем по мере появления результатов следует отсечение от ресурса тех, кто неспособен выйти на перспективу и сосредотачивать усилия на секторах развития, которые этой перспективой обладают.

  И вот затем можно переходить к системной перестройке всей модели развития на базе как сырьевых отраслей (кто же будет отказываться от системного преимущества?), так и на базе найденных точек роста (речь, конечно, о новейших технологиях, с которыми можно выходить на рынок). Но зачем нашим шишкам это было надо? Смена модели – всегда риск появления новых управляющих, которые спросят прежнюю «элиту»: «А зачем вы нам, такие тупые и никчёмные?»

  Поэтому не было сделано ничего. Структурный кризис благополучно проел имеющийся свободный ресурс, предсказуемо перешел в кризис системный, и продлился за счет имеющейся остаточной устойчивости с 2012 по 2019 год, и уже с середины-конца 2019 года в полный рост начали проявляться маркеры надвигающейся катастрофы. В которую мы к концу 2021 года вошли полностью.

  Вот в общем-то и ответ, что из себя представляют события 24 февраля. Это не война и это не спецоперация. Это агония режима. Конвульсии. Когда человек засыпает, тело воспринимает сон как умирание и проверяет, жив ли организм, конвульсивным подергиванием. Убедившись, что всё в порядке и ему показалось, организм засыпает. Во время агонии организм понимает, что ситуация критическая и конвульсиями пытается продлить хоть на несколько минут свое существование. И уже неважно, зачем. Важно, что он просто не хочет умирать.

  Другого объяснения происходящему у меня нет. И не потому что я люто ненавижу правящий режим и зациклен на идее «капут ему». Ему капут и без моих размышлений на эту тему. Агония режима объективна и маркируется огромным числом разных маркеров, не замечать которые просто нелепо.

   

  У «спецоперации» на Украине нет и не может быть рационального объяснения и обоснования. Сам факт того, что за два месяца «операции» сменилось несколько вариантов ответа на вопрос «зачем?», высшие сановники путаются в показаниях, когда пытаются пояснить хоть какие-то цели и задачи – лучше всего говорит о том, что рациональных причин тут просто не существует. Ну какие могут быть рациональные объяснения сокращения мышц у гальванизируемого трупа? Здесь не подходит даже известное высказывание Портоса: «Я дерусь, потому что дерусь». У Портоса были вполне веские и уж точно рациональные причины. В отличие от.

  А теперь вернусь к началу. При чем тут, собственно, прямые и непрямые действия?

  Стратегия, основанная на прямых действиях – это лобовой удар. Блицкриг. Майк Тайсон в свои лучшие годы крушил противника фантастической смесью скорости и мощи, где оба компонента были критически важны. Прямые действия – это всегда игра на пределе возможностей. Ва-банк. Такую игру могут позволить себе либо те, кто отдает себе отчет в своем абсолютном превосходстве над соперником, либо те, кто на этот счет крупно ошибается. Но даже абсолютно сильный игрок не имеет никакого права расслабляться перед заведомо слабейшим соперником. Прямые действия не предполагают никакого иного сюжета кроме быстроты и натиска.

  В реальной жизни прямых столкновений между заведомо сильным и заведомо слабым противниками почти не бывает. Просто нет смысла. Гораздо более жизненной ситуацией становится недооценка противника и переоценка своих возможностей. Когда ты полагаешь, что ты точно могуч и силен – и вдруг видишь, что ошибся. Иногда – сильно ошибся.

  В любом случае умный игрок всегда крайне осмотрительно относится к идее своих прямых действий, предпочитая им принуждение соперника к невыгодным для того ходам, доводя ситуацию, что называется, «до верного». То есть непрямые действия всегда предпочтительней и эффективней.

  24 февраля и последующие за ними события – классический пример непрямых действий третьей стороны этого конфликта: коллективного Запада. Который принял для себя внутреннее решение о разгроме путинской России и прекращение ее существования в качестве элемента, угрожающего безопасности Запада (что бы мы под ним ни понимали).

   

  Да, режим Путина вполне устраивает Запад хотя бы полным отсутствием даже намека на собственную субъектность и способность к строительству любых самостоятельных проектов развития. Однако этот режим стал для Запада фактором риска как раз в условиях все более ожесточающейся борьбы внутри самого Запада. Ни одна из глобальных группировок не хочет усиления другой и ослабления своей, и потому парадоксальным образом сложился консенсус, в котором удаление со сцены России выгодно всем участникам этого соревнования. Просто чтобы не отвлекаться по пустякам, не тратить ресурс и возможности.

  Звезды сошлись. Внутренняя катастрофа в самой России, жесточайший кризис мировой модели развития, подошедшей к своему краху – и наконец запущенная и уже идущая полным ходом трансформация под названием «новая нормальность». То, что требует введения мобилизационного управления для преодоления переходного периода от старой нормальности к новой системе мирового устройства. Всё это вместе создало предпосылки для того, чтобы в достаточно короткие сроки спровоцировать Россию на бессмысленную со всех рациональных сторон «спецоперацию» на Украине.

  Как именно удалось внедрить в сознание кремлевских «стратегов» гениальную идею о проведении этой операции – вопрос к будущим историкам. Однако Запад крайне технологично довел ситуацию до точки невозврата и создал условия, при которых Путин перешел через эту точку, пойдя на абсолютно самоубийственное решение 24 февраля. И теперь задачей Запада стало недопущение выхода России из этой «не-войны», истощение и доведение ее до коллапса. Конечная цель, возможно – изъятие у России ядерного оружия, которым кремлевский режим пытается оперировать в борьбе за место в новом мировом порядке. Желающих много, мест мало. Поэтому решение «отцепить» от поезда этот вагон выглядит вполне рациональным.

  Вынудив Кремль к прямым действиям, Запад создал ситуацию, в которой нет никакой разницы, каким будет счет на табло в матче между Россией и Украиной. Россия уйдет с поля истощенной и обескровленной. А в случае удачного развития событий – еще и разоруженной. Переходный период к «новой нормальности» займет какое-то время. Год, два. Возможно, даже лет пять. И Россия не сможет никак помешать тому, что будут разыгрывать субъекты более высокого уровня. Ее не смогут использовать в конкурентной борьбе противоборствующие стороны, что в общем-то и является ключевой задачей разгрома России через столкновение с Украиной.

  Украина кстати здесь тоже исходно в числе проигравших. Чем бы ни завершился ее матч с Россией. Сейчас Зеленскому обещают золотые горы, но вряд ли эти обещания будут реализованы. Задача Украины – обескровить Россию, нанести поражение Кремлю и удовлетвориться своей моральной победой. Никто не собирался и не собирается в будущем превращать ее в цветущий край.

  В этом смысле столкновение двух режимов – националистического украинского и гангстерского российского проходит целиком и полностью в интересах внешней стороны и под ее диктовку. При том, что никакого прямого участия в событиях она не принимает и постарается довести процесс до логического завершения, находясь точно так же в стороне от событий, как и сейчас.