"СПРУТ", глава 3. "Подмена народолюбия мифом «народовластия»"

• Опубликовал Вазген Авагян 2 ноября 2019 г. - 1 599 просмотров
  Автор: Вазген Авагян

  

   

  Чтобы понять главное отличие, следует дать краткие определения. Народолюбие – это убеждение в том, что «народу должно быть хорошо» (т.е. каждый его представитель должен в обязательном порядке получить определённый набор материальных и духовных ценностей). Миф о народовластии – это убеждение в том, что «народу плохо, потому что он сам себе избрал такую судьбу», «народ в своих бедах сам виноват» и тому подобная демагогия.

   

  В силу этого народолюбие – это деятельная и энергичная программа преобразований, дающая народу отсутствующие у него материальные, а главное – духовные блага. А миф о «народовластии» - это умывание рук, мошенничество и подмена понятий, перевешивание чувства вины за страдания угнетённых на самих угнетённых. Сперва вместо них «голосуют», а потом их же и обвиняют в результатах «голосований».

   

  Потому мы и утверждаем, что путь от народолюбия с его рациональной программой созидающих новый быт преобразований, к мифу о «народовластии», в основе своей бесплодному и бесперспективному, сводящемуся к тавтологии «раз народ плохой – то он плохой», есть вырождение идеи прогресса, деградация её базовых основ.

   

  Народолюбие не сводимо к той демагогии, к которой сводится миф о «народовластии»: «вы плохо живёте, потому что вы плохие, а плохие вы потому, что вас жизнь такими сделала». Народолюбию не важно хорош или плох народ – потому что оно преобразует народ в некое принципиально-новое состояние, а не ковыряется в старых болячках, играя в демократию с нулевой суммой зоомахии[1] нескольких кланов-банд, нескольких конкурирующих «крестных отцов» оргпреступности.

   

  Зато миф о «народовластии» очень любит рассуждать о «качествах, мешающих народу быть счастливым» вместо того, чтобы строить это счастье.

  Вырождение народолюбия, которое активно преображает жизнь народа, в миф о «народовластии», который, по сути, ведёт к застою под девизом «каждый достоин своей судьбы» неразрывно связан с общим разрушением институтов человеческой цивилизации в том или ином обществе. Важно понимать, что человеческая история начиналась на самых примитивных её стадиях именно народовластием, когда людьми правили не идеи, а мнения и настроения толпы.

   

  Победа фанатичной идейности над простым большинством голосов и сиюминутной выгодой, формирующей это большинство голосов праздной толпы – есть победа более сложных форм цивилизации над наиболее ранним и примитивным её состоянием.

   

  Если мы говорим о власти Разума – то понятно, что её нельзя смешивать с властью безумцев, дикарей и слабоумных (даже если таковые и составят ситуационное большинство). Как наука развивается путём гипотез, доказательств и открытий, истинность которых носит тоталитарный характер (от мнений народных независима) – так и общество развивается открытиями объективной причинно-следственной связи явлений, а не мнениями маразматиков, сколько бы маразматиков не набилось в зал для голосований.

   

  Но почему же тогда пройдя через наиболее плодотворные для истории этапы накалённой идейности, общество порой возвращается в состояние дегенеративных форм[2] демократии?

  Главная причина деградации социума – в реакции на прогресс со стороны «ветхого человека».

   

  Мы знаем, что действие равно противодействию, а посему чем быстрее и шире прогресс, тем больше энергии накапливается и у регресса (как в сжимаемой пружине). Если общество слишком быстро развивалось – то оно рискует впасть в очень глубокую деградацию. Причина – звериные начала в человеке. Что-то в цивилизованном образе жизни они вообще не понимают, и потому равнодушны к этому. Что-то им нравится (как животным-паразитам свалки нравится обилие помоев с человеческой кухни). Но есть и то в ЦОЖ[3], что вызывает у внутреннего зверя ярость, неудовольствие, злость и досаду, потому что идёт в разрез с зоологическими первородными инстинктами.

   

  +++

  Важно понимать, что у человека, как у двухсоставного существа, есть два уровня потребностей. Один уровень потребностей – рациональный. Другой – иррациональный, связанный с инстинктом доминирования и половым инстинктом (демонстрация превосходства самца перед самками).

   

  Рациональные потребности связаны с физиологическими необходимостями: это потребности в еде, одежде, жилище, соответствующем санитарно-гигиеническим нормам, потребности в определённых бытовых удобствах.

   

  Эти потребности удовлетворить можно. И даже относительно легко: если вооружившись наукой, взяться их удовлетворять, подтягивая отстающих.

  Инстинкт доминирования связан с доминированием, и его потребности удовлетворить в принципе нельзя, никак и никогда. Для доминационных потребностей совершенно не важен собственный уровень потребления (каким бы высоким он ни был) – для них важно, чтобы у других уровень был ниже.

  Доминант не может быть счастлив в трёхкомнатной квартире – если у всех вокруг точно такие же квартиры.

   

  Ему обязательно нужно пятикомнатную и двухэтажную. Зачем – он сам не понимает, да ему и не нужна эта пятикомнатная квартира сама по себе. Его ведёт звериный инстинкт – демонстрировать превосходство в стае, без чего нет счастья.

   

  И поэтому, если физиологически человек насыщаем относительно легко (грубо говоря, вопрос двадцати пельменей) то психологически человек не насыщаем никаким образом. С каждым взятым рубежом потребительства у доминанта будут открываться новые рубежи захватного права, неутолимая алчность потребует грабить, воровать, убивать, жечь и резать, губить и людей и целые страны – в истошном вое инстинкта: «Больше! Больше! Больше!».

   

  Потому не может быть ничего, кроме кровавого Содома, если в обществе рационально-мотивированные потребности не отделены от доминационных, и не поставлены выше, приоритетнее их.

   

  Цивилизованным можно назвать только то общество, которому дать квартиру бездомному гораздо важнее, чем добавить ещё десяток комнат к стокомнатному дворцу богача. Только в таком обществе силы солидарности преодолевают центробежные силы взаимного пожирания.

   

  +++

   

  Вырождение идеологии и практики народолюбия в миф народовластия неразрывно связан с борьбой рационального и иррационально-звериного начал в человеке.

   

  Народолюбие рационально. Суть его – в наделении всех и каждого определённым набором материальных и духовных ценностей. Поскольку народ – это все, то не должно оставаться никого без пищи или крова, образования или медицинского лечения, и т.п. Так сказать, по списку, утверждённому Разумом и пополняемому по мере развития науки и техники, производительных сил.

  Чтобы было понятнее, приведу пример. Допустим, на определённом уровне развития власть решила каждому выделить бесплатную квартиру (как в СССР было). Нужно ли за это голосовать?

   

  Не нужно по двум причинам:

   

  1) И так понятно, что все проголосуют «за», дураков, которые отказались бы от бесплатной квартиры нет (или их совсем уж мало, если считать крайних психопатов).

   

  2) Ну, допустим, проголосуют все, или 99% - что это даст? Дома, коммуникации, стены и крыши? Нет ведь…

   

  Вопросу снабжения всех квартирами не нужно ни большинства голосов, ни меньшинства голосов. Проголосуют «за» - это ничего не добавит, проголосуют «против» - это ничего не отнимет.

   

  Для того, чтобы появились миллионы пока не существующих, ещё не построенных квартир – нужны воля, решимость власти и строительные технологии. И неважно, кто их применит: многолюдный парламент или одинокий тиран. Главное, чтобы решение было твёрдым и подкреплялось действенными инструментами!

   

  То же самое касается любого вопроса из списка народолюбия: есть пункт, который нужно предоставить всем и каждому, нужны политическая воля и технические инструменты для исполнения. Ну, и насилие, конечно: чтобы люди делали нужное дело, а не что попало – надо уметь заставить их сосредоточиться на задаче, прекратить «шалтай-болтай», свойственный криминальным гетто и либеральным обществам, где все «кто в лес, кто по дрова».

   

  А что такое народовластие? Народовластие иррационально, ибо заранее не знает, чего хочет и для чего, и почему. Народ, якобы, сам решит, чего ему нужно, а мы лишь подчинимся любому решению…

   

  Не учитывается два момента:

   

  1) Самый очевидный: волеизъявление народа может быть попросту подделано (как чаще всего и бывает). Та проверяемость, которая существует у квартирного вопроса – у народовластия отсутствует. Квартира либо есть, либо нет. А народ проголосовал… То ли он голосовал, то ли нет, поди теперь (хоть через месяц) проверь, да и проверишь – кому пожалуешься? Подделывая выборы, можно вечно водить общество за нос, никуда не приводя и никак не совершенствуя жизни. Ну, хочется народу сидеть в той жиже, в какой он сидит – мы-то что можем противопоставить?!

   

  2) Даже если предположить, что волеизъявление народа не подделано, а отразило подлинное голосование (кажется, так было в СССР, в конце 80-х) – так что? Народные хотелки совершенно необязательно совпадают с разумным, добрым вечным и цивилизации важным, прогрессивным и перспективным. Масса от природы глупа, к тому же манипулируема, и чем дальше – тем эффективнее.

   

  Играя с тёмными инстинктами толпы, можно навязать ей любое решение, а даже если решение вызреет в ней самой – далеко не факт, что оно будет гениальным.

  Именно поэтому народовластие иррационально, тогда как народолюбие, из которого оно путём деградации выделилось – было рациональным.

   

  Народолюбие – это приведение жизни в соответствие с мечтой, а практики в соответствие с теорией. Причём и мечта и теория они же изначально выражены на языке рациональных понятий, они имеют и размер, и объём, и конкретное содержание. Что иррационального в решении жилищного вопроса для всех и каждого?

   

  Сокращать число бездомных (или, например, голодных, нищих) до полного их расселения (обеспечения необходимым). Это и сформулировать изначально можно, и проверить по итогам можно. Это то, что учебники называют «корректно поставленным условием задачи»: в таком случае ученик может найти и решение. Иногда не сразу, а иногда с ошибками найдёт, но в итоге всё равно научится решать такого типа задачи…

   

  А что такое народовластие? Ни объёма, ни размера, ни содержания в этом понятии нет. Никаких ориентиров, на которые мог бы опереться разум – тоже. Прекрасно известно, что большинство школьников тяготиться учёбой – так что, школы закрывать на радость балбесам? Народ чего-то хочет, мы не знаем, чего, и сам народ не знает, чего именно, потому что сегодня у него одно на уме, а завтра другое. Ни в какой рациональной формуле выразить народовластие нельзя, ибо ведь народу не предоставляют блага, а наоборот…

   

  Народовластие возникло из попытки усилить контрольную функцию общества, населения – за праведностью вождей, ведущих в светлое завтра. Было страшно, что вожди окажутся изменниками (как Горбачёв и Яковлев), и пытались создать институт защиты Заповедей от жрецов. Если жрецы служат Заповедям, Священным Скрижалям – то пусть служат.

   

  А если перестали служить – так мы, во имя всего святого, изгоним отступников силой народного голосования.

   

  Таково рациональное зерно в идее народовластия: контрольные функции масс по отношению к руководству. Если, однако же, массы и сами растлились, ничего святого не имеют, то какие контрольные функции и за кем они могут осуществлять?

   

  Если убрать оберегаемые неприкосновенные святыни из центра всей композиции, тогда пропадает и смысл в контрольных функциях за вождями. Всё народовластие сводится к зоомахии, в итоге кончается победой самого сильного зверя, явной или скрытой диктатуре победившей стаи с её вожаком.

   

  Тогда голосование бессмысленно в обоих случаях: и когда его итоги подделывают (то есть на самом деле вообще не проводят), и когда оно меняет «шило на мыло», то есть движется по замкнутому кругу.

   

  Выход заключается в «демократическом централизме» (одной из форм скрижальной демократии) – когда люди выбирают не программу действий (она устойчива, выбрана раз и навсегда, она признана священной), а наиболее толковых исполнителей программы (выбраковывая бестолковых).

   

  Если задача поставлена ясно и рациональным языком (например, каждой советской семье отдельную квартиру к 2000-му году), а заведующий строительством с ней не справляется, то его выбраковывают и заменяют более расторопным. Никакой самоцели у «смены лиц» в «демократическом централизме» нет, как нет у католиков цели регулярно менять папу (римский папа избирается, но пожизненно). Задача-то стоит не рожи поменять на трибуне, а найти наиболее адекватных священным задачам исполнителей. Справляются с графиком расселения – хорошо, молодцы, не справляются – В ЭТОМ СЛУЧАЕ заменим.

   

  В процессе деградации скрижальная демократия (демократический централизм общин единоверцев) сменяется дегенеративной демократией, сводящейся к игре словами и лицами, утратившей цели движения, и вместо похода к великим достижениям просто шарахающейся из стороны в сторону, как блуждающие по саванне в поисках поживы животные.

   

  В дегенеративных формах демократии - идёт уже не конкурс подрядчиков на выполнение всем известных работы, а конкурс программ. Научная дискуссия с её рациональными основаниями (люди доказывают друг другу, как быстрее достичь всем известной и общей цели) сменяется иррациональным конкурсом симпатий, взрослое дело – детской, инфантильной игрой.

   

  Но что это за странный переход из «расцвета сил» коллективного разума в старческое его же слабоумие? Всё зависит от того, удалось ли системе воспитания подавить в новых поколениях Зверя, или наоборот, Зверь своими базовыми инстинктами подавил и обнулил систему воспитания и преемственности культуры?

   

  Важно осознать, что Зверь не враг Разуму, как таковому, взятому отвлечённо. С одной стороны, Зверь плохо понимает, что такое Разум, а с другой – очень доволен некоторыми сладкими плодами Разума, хотя, как известно, «корень учения горек». И потому трудно представить себе либералов, выступающих напрямую против разума и культуры (такие тоже есть, но они маргинальны).

   

  Главной же атаке Зверя подвергается не сам Разум, а применение его достижений на практике, порождающее НЕСВОБОДУ поступка и выбора. Ничто так не бесит Зверя, как клетка и поводок. Но и мир Разума несовместим с бесконечным произволом личного поведения.

   

  Несвобода ЦОЖ сводится к трём основным видам:

   

  1) Технологическая, в мире высоких технологий, когда слаженность обязательных действий нужна для обеспечения сложного производства или во избежание техногенной катастрофы. Либералы могут сколько угодно говорить о свободе потребления наркотиков или самоубийстве, но вообразите, что наркоман или самоубийца оказываются за пультом управления АЭС! А если просто самолёта или поезда – тоже ведь страшно…

   

  2) Юридическая – связанная с превращение в обязательную норму поведения ранее отысканной наукой оптимальной его формы. Понятно, что закон – есть подчинение, а свобода – необязательность подчинения.

   

  3) Нравственная – связанная с постоянно сужающимся коридором решений и поступков, определённых усложняющейся нравственной системой общественных ориентиров.

   

  В итоге все эти формы НЕСВОБОДЫ сводятся к тому, что человека принуждают делать то, что он должен, а не то, чего ему хочется. Чувство долга и ответственности внутри человека, ведущего ЦОЖ, постоянно проверяются снаружи, силами общества. Это очень бесит зверя в человеке.

   

  Например, советская общественная система, наивысшая на данный момент известная истории форма ЦОЖ, не только ограничивала свободу убивать, воровать, святотатствовать, но ещё и запрещала антиобщественные формы тунеядства, спекуляции, нетрудовых доходов, и прочие формы приятного с зоологической точки зрения времяпрепровождения.

   

  Развивая принцип равенства всех людей перед Законом (основа основ правосознания с древнейших времён) – советская власть обеспечивала и примерное равенство имущества, без которого принцип равенства всех перед Законом – теряет и смысл и реализм, превращается в пустую и наивную формальность.

   

  Процитирую на этот счёт признанного мастера художественного слова А. Леонидова, произведения которого, как друг, читаю первым (из романа «Иго Человеческое»):

   

  «…Алина не столько сама верила в то, что говорила, сколько в гаремном стиле пыталась вычислить то, что ему, повелителю, понравится услышать. Она – как Луна с отражённым светом: берёт мысли у Совенко, а потом в шутливой форме, невзначай их формулирует по-бабьи, и отражает обратно. Вот и сейчас, весело, задорно – о «страшненьком»:

   

  -Страшненькая это штука - принцип равенства всех перед законом... Вроде бы банальность в речи правоведов, а ежели задуматься... Есть ли такой закон, что человеку положено иметь миллион долларов? Если есть - то вот тебе паспорт, я человек, давай мне мой миллион долларов... А ежели нет - тогда, сукин сын, откуда у тебя-то миллион долларов взялся? В беззаконии обретён - что и требовалось доказать...

   

  -Какая ты у меня умница! – восхитился Алик».

   

  Мне кажется, лучше и не обрисуешь соотношение формального принципа «все равны перед законом», проституированного в либеральном пустословии и необходимости имущественного уравнительства для его реального действия.

   

  +++

   

  И становление, и кризис ЦОЖ всегда содержат три этапа (по крайней мере, в известном нам массиве мировой истории):

   

  1) Научная организация труда (НОТ) может удовлетворять потребности человека.

   

  2) Она может гарантированно удовлетворять, в перспективе, не только простейшие, но и весьма сложные, утончённые потребности людей.

   

  3) Но научная организация деятельности вступает в конфликт с инстинктами биологического существа, со зверем в человеке.

   

  Почему?

   

  Интересный вопрос, правда? Ну, допустим, в нашем спинном мозге живёт рептилия (никто ж не спорит!). Почему у неё, рептилии, животного, вызывает аллергию, яростное отторжение, ненависть и омерзение гарантированная сытость, благополучие, отсутствие кризисов и т.п.?

   

  Тут дело