Самое свежее

Александр Росляков. Хозяина не выбирают – или особый путь путинской России Выборы в России. Послесловие Андрей Нальгин. Шойгу-спаситель Эль Мюрид. Чтобы все как один! Алексей Рощин. Итоги представления Александр Росляков. Причинное место

Алексей Чадаев. Загадка «Единой России»

  • Вопрос выглядит вроде бы просто: что такое «партия власти» в постсоветской России? Не только конкретная ЕР, а шире – как институт? Но простым он кажется только на первый взгляд.

    За последние два десятка лет я многажды вёл кампании, выигрывал выборы и за, и против ЕР. Целый год проработал в центральном исполкоме ЕР во главе Политического департамента, и СМИ меня в то время регулярно называли «главным идеологом ЕР. Я знаком с большинством её ключевых функционеров разных времён, видел её в разные годы и в разных составах, сидел и выступал на бесчисленных съездах, генсоветах, форумах, а также на куче всяких совещаний в АП, где единороссам «нарезали задачи». Знаю и понимаю про неё много – и ничего.

    Почему это такой важный вопрос? Потому, что именно здесь, как мне кажется, а вовсе не в личном факторе Путина находится ответ на вопрос, что по большому счёту «не так» с российскими выборами, демократией, многопартийностью и парламентаризмом. Почему всё это вроде бы есть – но не работает. И никогда за постсоветскую историю, включая и «святые девяностые» – утверждаю это! – не работало.

    Здесь я просто выложу лежащие хаотично на «рабочем столе» блоки, которые нужны для собирания схемы.

     

    Блок первый. Известная фраза экс-спикера Грызлова «Дума – не место для дискуссий» стала крылатой, но по сути она неточна. Дума в самые глухие годы оставалась вполне дискуссионной площадкой, с известными ограничениями, но ежедневное шоу про то, кто в ней и что сказал с трибуны и в кулуарах – неотъемлемый элемент новостей. Главное в другом: Дума – не место для решений. Разговоры в ней могут быть любыми, а вот голосовать она должна так, как решили совсем в другом месте. И обеспечивающим именно это механизмом как раз и является «партия власти» с ее обязательным из созыва в созыв большинством. Короче, Дума – место только для таких дискуссий, которые заведомо ни на что не влияют. И ЕР нужна для того, чтобы так всегда и оставалось.

     

    Блок второй. Летом 2011 года один вице-губернатор в доверительном разговоре сказал мне фразу, которую я надолго запомнил: «Думу выбирать можно, а власть – нельзя». И в этом смысле он выражал не столько своё мнение, сколько ненароком сформулировал некое «коллективное бессознательное» аппарата.

     

    Блок третий. Незадолго до моего ухода оттуда Наталья Тимакова, в то время пресс-секретарь Медведева, устроила мне публичную отповедь: «внешней политикой занимается президент, а не партия». Но ту же фразу можно было бы сказать и о внутренней политике. Это важная и парадоксальная деталь в той роли, которая отведена «партии власти» как институту: она не занимается политикой. И не должна ни в коем случае ей заниматься. В отличие, кстати, от всех остальных партий – которые могут сколько угодно «заниматься политикой», но именно поэтому их совокупный вес в парламенте никогда не должен превышать 49%, а в новейшей логике «конституционного большинства» – 24%.

     

    Блок четвёртый. Во время моего публичного конфликта с главой генсовета ЕР Андреем Турчаком в начале 2018 года, когда он в эфире у Соловьёва ругал меня за постановку под сомнение тезиса «не партия фракции, а фракция партии», вскрылся интересный момент. Вопрос был в том, по какой цепочке должен проходить управляющий сигнал. Управляет ли АП фракцией ЕР напрямую – или через «прокладку» в виде центрального партийного аппарата.

    Понятно, что для руководства фракции второй вариант означал понижение в аппаратной роли: чем дальше ты от первоисточника аппаратного сигнала, тем ниже твой статус в системе. И главное тут то, что это борьба не за самостоятельность в принятии решений, а именно за близость к источнику этих самых решений и место в иерархии их «проводников».

     

    Блок пятый. В далеком уже 1997 году я стал невольным свидетелем очень интересного разговора. В нем участвовали все трое тогдашних вице-премьеров – Б.Немцов, А.Чубайс и Б.Федоров – «молодые реформаторы», как их тогда называли. Они готовились к каким-то очередным судьбоносным переговорам с главой Газпрома Р.Вяхиревым – и сетовали друг другу на Госдуму, в очередной раз «обезумевшую».

    «У западных коллег взрывается мозг, когда я им говорю, что у нас большинство в парламенте принадлежит оппозиции», – говорил Чубайс. И дальше разговор вышел на то, доживут ли они до времён, когда в Думе будут сидеть «ответственные» люди, которые будут принимать бюджет страны исходя не из «популизма», а из «реальной экономической ситуации». Тогда это казалось недостижимой мечтой – однако уже внятно оформленным, сформулированным запросом со стороны того самого «социума власти», представителями которого являлись те трое.

    Путин, напомню, в то время только-только занял какую-то скромную должность в Контрольном управлении АП по протекции своего старого питерского коллеги Кудрина, работавшего там же; о своём скором взлете сначала в главы ФСБ, а затем и в национальные лидеры он тогда и близко не мог думать. Но то, что сейчас называют «путинской моделью», уже в общих чертах существовало в аппаратной среде задолго до Путина, причем именно среди самых, что называется, «либеральных» его вождей.

     

    Блок шестой. Сам Путин однажды, комментируя на встрече с руководством ЕР ход выборов в Думу 2011 года и последовавшие за ними протесты, произнёс любопытную фразу – «не дать расквасить парламент». Имелось в виду, что гипотетическая утрата «Единой Россией» парламентского большинства и есть та самая неприятная ситуация, когда парламент «расквашен». И это очень рифмуется с тем сюжетом из 97-го: парламент, в котором у исполнительной власти нет подконтрольного ей большинства, очевидно воспринимается как проблема, чтобы не сказать угроза.

     

    Блок седьмой. Выборы 1999 года – конкуренция между «Единством», ОВР и СПС. Я специально упомянул только эти три партии, и не упомянул КПРФ, ЛДПР и «Яблоко». Всем более-менее вовлечённым было ясно, что именно эти три партии – основные претенденты на роль будущей «партии власти», обладающие соответствующим «кодом», в то время как остальные – это «оппозиция», сколько бы она ни набрала. По факту ЕР, сформированная уже в 2003-м формально на базе слившихся в единое целое «Единства» и ОВР, как раз и стала результатом этого «диалектического синтеза».

     

    Блок восьмой. Граждане-избиратели. Осенью 2019 года мы совместно с ВЦИОМом провели исследование, посвящённое той же теме — «партия власти». Выводы оказались удивительными и для меня самого. Они примерно такие: да, такая партия нужна всем, в том числе и тем, кто против ЕР. Только «менее забронзовевшая», менее коррумпированная, более отзывчивая к людям, более самостоятельная в отношениях с чиновниками и т.д.

     

    Теперь перейду к т.н. «рабочим гипотезам».

    Первое. Для госаппарата «партия власти» – это в первую очередь жизненно необходимый инструмент блокирования и выключения парламента как самостоятельного института и места принятия решений. Парламент, обладающий такими возможностями, воспринимается как главная угроза целостности и дееспособности всей системы власти. Логика власти: кто умеют побеждать на демократических выборах – это никогда не те люди, кто должен управлять государством. И их нельзя ни в коем случае допускать ни до каких рычагов.

    К депутатскому корпусу самой ЕР это впрочем относится не в полной мере: они, как считается, на самом деле тоже не умеют и не должны уметь сами по себе побеждать на выборах и вообще «заниматься политикой» (по Тимаковой). За них это делают кремлевские политтехнологи и управляемая АП «машина победы»; их мандаты – это по определению делегированная легитимность от Верховного, проекция доверия избирателей лично к нему. Поэтому в их составе как раз вполне могут быть в каком-то количестве так называемые «профессионалы», вполне годные в личном качестве к вербовке и в исполнительную власть. Но таких тоже не может быть там много – большинство все-таки должны составлять разные свадебные генералы: актёры, спортсмены, певцы, космонавты и прочие «представители общественности», чья функция целиком сводится к «работе лицом». Потому что Думу нужно каждый день еще и по телевизору показывать, как минимум.

    Почему парламент как самостоятельная институция стабильно и почти на автомате воспринимается «социумом власти» как опасный и токсичный элемент? Это есть главный вопрос, который нуждается детальной разработке.

     

    Второе. В голове у массового избирателя идея многопартийности тоже по большому счёту так и не прижилась. Россия во всем, и в этом отношении тоже, как зоопарк – все должно быть, но всего по одному, а больше – уже перебор. Выбирая партию, за которую люди голосуют, они выбирают не «одну из многих», в логике того, что будут вместе с ней и другие, но в каком-то смысле потенциально единственную – и это во многом объясняет неувядающий феномен КПРФ. В ней, в отличие от всех остальных, тоже есть ген «партии власти», но только той еще, до 1991 года – голосуя за КПРФ, они голосуют за виртуальный Советский Союз, уже не из воспоминаний, как раньше, а из «реконструкций» с «эффективным менеджером Сталиным». И там партия, безусловно, тоже одна – руководящая и направляющая.

    Удивительным образом это работает даже и в отношении так называемых «либеральных» партий – там «сценарий мечты» состоит в том, что «их» партия, став когда-нибудь «партией власти», поведёт Россию по «западному пути» (что бы это ни значило), имеющему конечной точкой «вхождение в сообщество цивилизованных стран» и даже «превращение в нормальную страну». Которое понимается примерно по-сингапурски, то есть опять-таки железной рукой и без разговоров.

     

    Третье. Очень важное ограничение, связанное с тем, что «партия власти» «не должна заниматься политикой». Здесь тоже народ и власть едины: «политика» – это прямой антоним «эффективному управлению», оно же «единство власти», оно же «дееспособное государство». Политика это такой бардак, когда вокруг одни разговоры и споры, и ни до чего невозможно договориться, никакое решение невозможно принять, а приняв – реализовать. Этот страх эксплуатирует в том числе и официозный миф о «проклятых девяностых»; как человек, работавший в исполнительной власти и тогда, не могу не заметить, что еще вопрос, насколько это в самом деле было так, но в данном случае уже неважно – миф живет в своей логике.

    Сам феномен Путина в конечном счете тоже опирается во многом на этот «русский монархический инстинкт» – описываемый поговоркой «демократия в аду, а на небе – царство». Рассматривать открытую, публичную и конкурентную политсистему именно в категориях эффективности выработки, принятия и реализации решений, ставить этот вопрос к ней не риторически, а практически, «как сделать, чтобы» – синхронно отказывается и «социум власти», и «молчаливое большинство»: для тех и тех это своего рода табу.

    Причём власть в этом вопросе даже несколько «прогрессивнее» большинства – она регулярно пытается экспериментировать с внедрением отдельных элементов публичной и конкурентной политики, но сугубо внутри управляемого контура, где эти нерегулярные и непоследовательные попытки неизбежно вырождаются в профанацию и имитацию – будь то «крылья», система праймериз в ЕР или володинская кампания по созданию нескольких десятков «малых партий» в 2012-2013 годах. Но вне управляемого контура система по-прежнему рассматривает всю эту многопартийность и конкурентность как вынужденное обременение, едва ли не как часть капитулянтского пакета «великой геополитической катастрофы» 1991-го.

    В этой связи вспоминаю одно любопытное рассуждение Володина как раз по поводу партийных «крыльев», им же и упразднённых. Он говорил, что не видит смысла в идеологических платформах внутри ЕР – в первую очередь потому что сам по своим взглядам в каких-то вопросах либерал, в каких-то социалист, а в каких-то патриот и консерватор. «И я бы лично не смог для себя решить, в какую из платформ мне записываться, или записался бы на всякий случай сразу во все». И было бы лучше внутри партии создавать платформы не по идеологиям, а по отраслям – например собрать платформы из промышленников, аграриев, ученых, силовиков и т.д., и пусть бы отстаивали внутри партии интересы своей сферы и относящихся к ней социальных групп.

     

    Четвёртое – и пока последнее. Важнейшая роль ЕР в сложившейся системе состоит в том, что по ее рейтингам, в том числе в разрезе отдельных регионов, измеряется интегральное доверие ко всей системе власти. Это делает любой потенциальный неуспех ЕР на выборах какого угодно уровня маркером кризисной ситуации, требующей срочного оперативного вмешательства. Разумеется, за вычетом тех случаев, когда губернаторская позиция или одномандатный округ «согласованы» в рамках так называемой «расторговки». В этом смысле губернатор-коммунист Русских в Ульяновске или ЛДПРовец Островский в Смоленске – это норма и порядок вещей, а коммунист Коновалов в Хакасии или ЛДПРовец Сипягин во Владимире – боль, которую так или иначе система будет лечить (Сипягина уже «вылечила», Коновалова пока нет, но к тому идет).

    Здесь показательна трагедия Фургала, который сделал очень многое для того, чтобы из «ошибки» превратиться в «согласованного», но некоторые не до конца понятые им «берега» в итоге всё же попутал и закончил все равно тюрьмой. И еще более показательна подзабытая уже история Белых, который, наоборот, зашёл на регион как полностью «согласованный», но потом сделал ряд вещей, исключивших его из этого числа, например принял на работу в областную власть Марию Гайдар и ее команду, в том числе Навального, ограниченно тогда известного, но уже маркированного как «враг» и «агент».

    Но главное – даже не эти частные случаи, а сам принцип использования рейтинга ЕР как индикатора доверия к системе власти в целом. Помню, как в 2006-м Сурков говорил: зачем вы плодите сотни критериев эффективности работы органов власти, кому они нужны, если по факту в Кремле смотрят всего на два – доходы на душу населения и рейтинг ЕР? Два года назад ровно это же почти слово в слово повторил Собянин на крымском Госсовете, уже в адрес Силуанова. С тем только нюансом, что по первому пункту, как известно, у Собянина все лучше всех, а по последнему – хуже всех; но Москва, как все знают, не совсем Россия.

     

    И до тех пор, пока эта связка – рейтинг ЕР и оценка эффективности власти – «зашита» в алгоритм управленческой системы на уровне BIOS, любые разговоры о конкурентной многопартийной политике это признак законченного педального лоха, который не понимает, как и что работает. И здесь для моей задачи вопрос скорее стоит так: хорошо, допустим, даже убрать ее оттуда, эту связку – а что взамен? Какими измеримыми и более-менее надёжными индикаторами тогда мерить – не эффективность управления в экономической плоскости, а качество коммуникации с управляемыми в плоскости политической? Есть ли вообще предложения, заслуживающие серьёзного рассмотрения (т.е. понятные тем, кто ориентируется в координатах системы)? У меня, честно говоря, пока нет.

    И это тоже – к вопросу о загадке «партии власти». Которая, как мы теперь понимаем, нечто большее, чем просто способ свести с декоративному минимуму все эти предписанные Конституцией, но не понятые и не принятые до сих пор нашим общественным сознанием формы организации политического пространства. И коллективная творческая мысль породила именно такой выход из этого шизофренического пата – реализованный т.н. «хозспособом», без какого-либо продуманного плана, но сработавший, и не единожды.

    «Россия, одумайся, ты одурела!» – восклицал в эфире Юрий Карякин в 1993-м по поводу результатов выборов в самый первый созыв Госдумы; его тогдашний соратник по демдвижению, депутат того созыва от гайдаровского «Выбора России», а ныне бессменный глава Бюджетного комитета ГД единоросс Макаров может уже из 2021-го явить личным примером: вот же, Россия одумалась и поумнела.

    Это, знаете, как какая-нибудь временная подпорка под треснувший фундамент, которая при этом так давно там стоит, что уже и те, кто ее ставил, умерли либо забыли, как и зачем это делалось, а те, кто сейчас там живут, воспринимают ее не иначе как краеугольный камень, без которого все точно рухнет.

    И чтобы действительно с этим что-то делать, без риска обрушить все строение себе на головы, нужны не ремонтники-гастарбайтеры, а архитекторы. Хотя бы один.

11

Комментарии

10 комментариев
  • Ирина  Журавлева
    Ирина Журавлева24 ноября 2021 г.-1+4
    Во врагах коммунистов и СССР на территории СССР нет ни то ,что ничего хорошего ,полезного для страны и народа ,а просто нормального . Вот те ,кто Коммунистическую партию СССР -за то ,что сделали большевики -коммунисты полезного для страны и народа ,кто за КПРФ -те за те законы ,которые она предлагает ,и против тех законов ,против которых голосует КПРФ . А вот никто из врагов коммунистов не способен ответить -за какие из принятые ЕР законов они проголосовали на выборах в Госдуму .
  • Николай Лебедев
    Николай Лебедев24 ноября 2021 г.-4
    "Почему всё это вроде бы есть – но не работает. И никогда за постсоветскую историю... не работало". В советской истории при лучшей всех времен и народов выборной системе - тоже не работало. Всегда больше 99% "за". Известно почему, хоть и изъяснения на эту тему м. б. длинными... А "...любопытное рассуждение Володина как раз по поводу партийных «крыльев»" - лукавство, присущее и ему и его креслу. Насчет архитекторов - в точку! Нет противовесов снизу власть предержащим на любом уровне. Нет той силы, которая возникала в переломные моменты российской истории в ее "минуты роковые"...
    • Михаил Русаков
      Михаил Русаков24 ноября 2021 г.+3
      И тем не менее основу Верховного Совета СССР составляли рабочие и крестьяне: <img src="https://c.radikal.ru/c41/2109/7f/7470998b9a99.jpg" >
      • Николай Лебедев
        Николай Лебедев25 ноября 2021 г.
        Я без малейшей иронии говорю и раньше говорил о лучшей в мире избирательной системе "снизу доверху". Она действительно отбирала лучших. (А разве Терешкова к таковым не принадлежит?). Лучших, но и послушных, вписывающихся в систему. Помню и знаю не по наслышке этот всеобщий "одобрям-с", когда ни одной руки "против". Не было развития канонов и догм, что и предрекло их обрушение...
    • Михаил Русаков
      Михаил Русаков24 ноября 2021 г.+1
      <img src="https://c.radikal.ru/c41/2109/7f/7470998b9a99.jpg" >
  • гоша максимилианов
    гоша максимилианов24 ноября 2021 г.+1
    Но действительно с этим что-то надо делать, ведь рухнет обязательно, даже без риска.
  • Михаил Русаков
    Михаил Русаков24 ноября 2021 г.+1
    <img src="https://c.radikal.ru/c41/2109/7f/7470998b9a99.jpg" >
  • Павел Артемьев
    Павел Артемьев24 ноября 2021 г.+2
    Когда монголы захватили Китай - они тоже ничего менять не стали, просто на верх посадили своих. Тут так же - нонешняя РФ это поздняя СССР со всем своим аппаратом, только теперь работающего на буржуев. Как говорил ещё наш златоуст Черномырдин - у нас что не строй, один хрен КПСС получается. Только вывернутая на изнанку..
  • Сергей Хвойный
    Сергей Хвойный24 ноября 2021 г.
    Ну чтож, спасибо за откровеную инсайдерскую информацию о том, как видятся процессы в стране и окна кабинета АП. // Я вам поставил "плюсик"
  • дмб дмб
    дмб дмб25 ноября 2021 г.-1+4
    Браво, хотел похвалить себя, а фактически показал всю гниль буржуазной демократии. Сам же пишет: " я многажды вёл кампании, выигрывал выборы и за, и против ЕР ". Так что смысл статьи один, за что от кормушки оторвали, я же хороший, могу лапшу на уши доверчивым идиотам вешать.