Константин Семин: Эти ученые-упрямцы Ивановы – не угроза государству, а те, на ком оно стоит!

• Опубликовал Константин Семин 21 октября 2016 г. - #СССР  #ЕГЭ  #образоввание  - 5 125 просмотров

  

  Немного утомляют наши фанфары, насупленные брови, стиснутые зубы и подбрасываемые в воздух чепчики. Особенно если едешь из Петрозаводска, где только что, буквально у тебя на глазах, по разнарядке с какого-то непонятного верха упразднена кафедра геометрии и топологии местного госуниверситета. Почему? Вы услышите тысячу причин. Кроме одной. Главной. И, по всей видимости, единственной.

  Кафедрой руководит доктор наук, профессор Александр Иванов – самая страшная, самая острая заноза в лоснящейся заднице изобретателей ЕГЭ, единого госэкзамена, подрывающего не только систему образования, но и шире – обороноспособность нашего государства.

  Обо всем этом Иванов, человек с тихим голосом и опасным, как бритва, умом рассказывает настолько просто и убедительно, что федеральные проповедники ЕГЭ (пережившие однажды хорошую трепку от местной профессуры) стараются держаться от Петрозаводска подальше. Но это не значит, что у них короткие руки.

  В семье Александра Иванова семеро детей. Он вырастил их – уберег, воспитал, обучил – в кромешном аду 90-х, когда спивавшаяся, безработная Карелия гнала кругляк на запад и отползала в сторону Финляндии, прикидывая, "сколько еще суверенитета можно унести"? Чтобы прокормить детей, Иванову, только что защитившему докторскую по теме "Кардинальнозначные инварианты и функторы в категории бикомпактов", приходилось в буквальном смысле зарываться в землю – копать картошку, сажать свеклу, доить корову, охотиться на бобров.

  – Тогда ведь канадский бобер расплодился. Вредитель для нашего леса. Выходит, дело даже полезное…

  Иванов представляет собой тот самый, исчезающий сегодня тип советского человека, советского ученого, который мне так дорог. Его самого впору заносить в Красную Книгу. В квартире Ивановых, окна которой смотрят на "Дискотэку из 90-х. Обед от 90 р.", нет ни одного предмета обстановки, ни одной кровати, которая не была бы сделана руками хозяина. Под потолок – стеллажи с книгами. Среди корешков – десятки знакомых мне с детства названий, но ни одного модного, стильного, иностранного. Ослепительно чистая, аристократическая, выскобленная, как эмаль на старой тарелке, бедность. На столе – картошка, соль, масло, брусничное варенье и хлеб. Доктор наук с хрустом нарезает капусту. Слово капуста здесь не может иметь кривых значений.

  Он упрям. Он неудобен. Он всегда был таким. В 91-м – когда против течения выходил агитировать за СССР. В 93-м, когда, рискуя попасть в черные списки, поддержал Верховный Совет. Сейчас, когда своими выступлениями в Интернете, своим внесенным в Госдуму законопроектом вновь привел в движение тяжелый бюрократический пресс. Он снова выдержит – этот сухой, жилистый русский человек с фамилией Иванов. Уйдет в землю по щиколотку, по колено, по горло, но выдержит.

  – Одна страна погибла. Я защищал её, мы проиграли. Если позволим убить образование – потеряем оставшееся. Без науки, без математики и физики, без геометрии у нас не будет инженерных кадров, а следовательно – не будет и обороны. Сюда придут другие люди. Они построят тут другие школы и будут учить других детей.

  Последний за этот день звонок наполняет лестницы и фойе студентами. Один за другим на кафедре собираются преподаватели. Что будет с ними – неизвестно. Кого-то пристроят. Кого-то забудут. Иезуитская подлость – делать подчиненных заложниками честности и принципиальности руководителя. Круговая порука. Не новость для нас, не так ли?

  Ивановы – это не вирус, угрожающий государству. Ивановы – антитела, сражающиеся с вирусом, закрывающие собой образовавшуюся в иммунной системе брешь. Да, возможно заметное покраснение. Да, повышается температура. Но пока Ивановы есть – организм борется.

  Но, увы, всё чаще – вместо того, чтобы прислушаться к Ивановым – система предпочитает прижигать воспаленный участок каленым железом или замораживать льдом. Исторгая из своего тела самых искренних, честных и способных, государство само лишает себя надежды на выздоровление.

  Я очень надеюсь, что эти слова просочатся под тяжелые двери Министерства Образования. Выветрить из его коридоров запах дорогого парфюма, оставшийся от прежней управленческой команды, можно лишь одним способом – распахнув эти двери навстречу таким людям как Александр Иванов.