АУКЦИОН

• Опубликовал Борис Дунаев 20 ноября 2016 г. - #ресторан  #Ваучер  #гульба.  - 2 320 просмотров

    14 августа 1992 г. появился Указ Президента РФ «О введении в действие системы приватизационных чеков в Российской Федерации». Началась "всеобщая ваучеризация" страны.

   

  АУКЦИОН

   

  Исторический рассказ

   

   

  Лет уже двадцать каждый день, ближе к вечеру, они сходились в условленном месте, чтобы уговорить бутылку-другую самых дешевых «чернил». Но в этот раз Леха вытащил из внутреннего кармана своего рыжего от старости пиджачка разрисованную бумажку, помахал ею в воздухе и провозгласил:

  – Программа меняется! Я ваучер получил. Говорят, он аж на две «Волги» тянет!

  – Ну и что? – уныло пожал плечами Витек. – У меня дык Танька тут же и отняла. Говорит, похоронная контора обменивает эту бумажку на бесплатные похороны. Вот, мол, когда от пьянки помрешь, она и пригодится.

  – А я, пока домой шел, потерял, – сокрушенно признался Санька.

  – Да ну? Как? – дружно удивились приятели.

  – Как, как… Иду себе мимо шалмана, а там Диман с Толяном заседают. Тоже ваучеры получили и обмывают. Ну и загудели… Когда очнулся – темно, лежу себе тихо-мирно в кустах. И карманы пустые. А которые – так даже вывернутые.

  – А я, – объявил Леха, – придумал, как эту штуку отоварить!

  – Как?

  – Пошли! Нынче не «бормотуху» – «Столичную» пить будем!..

  В ресторане «Восход» в этот предвечерний час было еще сумеречно, тихо и пустовато. Только у самого входа за накрытым столом сидел какой-то пожилой фасонистый тип ненашенской наружности с прилизанными серебристыми волосами и огромным золотым перстнем на среднем пальце правой руки. При нем обретались два молодых, не то чтобы шибко крупных, но тугих, узловатых парня с рысьими повадками.

  Навстречу честной компании выскочил верткий, нагловатый официант в грязноватой белой рубашке с галстуком-«бабочкой», но в матерчатых домашних тапочках вместо мокасинов.

  – Вы чего, мужики? Заблудились? – снисходительно спросил он, загораживая проход.

  – Ты это… Столик давай! – свысока кинул ему Леха, ткнув под нос свой ваучер. Витек и Санька тем временем затравленно огляделись. – Сейчас эту штуку отоварим, кой-чего и тебе перепадет.

  Недобро прищурясь, официант обозрел Лехин пиджачок, затерханную нейлоновую курточку Витька, светлые, не по погоде, Санькины туфли, что-то прикинул про себя и с преувеличенной любезностью пригласил широким жестом:

  – Проходите, господа хорошие! Вон туда, в тихий уголок…

  – Ишь ты! – восхитился Леха. – Уже и в господа сподобились!.. Только в закуток мы не согласны. Нам давай у самого оркестра! Гулять – так гулять!

  Там и устроились. Для разгона Леха заказал пару бутылок «Столичной», пивка да по салатику на нос. На загрыз.

  На улице меж тем становилось все темней, а в ресторане все светлей и уютней. Столики постепенно заполнялись лицами, как принято писать в милицейских протоколах, кавказской и цыганской национальности, завершившими свой долгий трудовой день на ближайшем крытом рынке. С ними, хихикая и сверкая голыми ляжками, кокетничали девицы всех мастей, кровей и калибров. Появился оркестр, повозился немного с инструментами и уныло загундосил обязательную программу. Для затравки.

  Приятели захмелели быстро. Леха крикнул:

  – Официант!  Еще бутылочку «Столичной»!.. И пивка…

  – Ты чего! – ткнул его кулаком в бок Санька. – И так не знай чем расплачиваться… Похоже, битой мордой.

  – Не боись! – ответствовал Леха. – Сейчас все организуем.

  Он встал, пошатываясь, взгромоздился на эстраду, замахал руками на музыкантов.

  – Шабаш, ребята! Перекур с дремотой! – и когда музыка смолкла, загорланил на весь зал: – Внимание, господа бизнесмены! Начинаем наш а-ук-ци-он! Предлагается для продажи приза… привази… при-ва-ти-за-ционный чек! – наконец по слогам выговорил Леха. – Проще говоря, ваучер! Стартовая цена – десять тысяч! Кто больше?

  И он высоко поднял над головой пеструю бумажку.

  В длинном узком зале установилась тишина. Смуглые потные лица настороженно повернулись к эстраде, черные и темно-карие глаза уставились на нескладную фигуру, рисково балансирующую на самом краешке помоста.

  Официант тем временем принес заказанное. Леха поманил его, сгреб с подноса бутылку пива, отхлебнул прямо из горлышка.

  – Ну, что же вы, господа? Не слышу предложений!

  – Даю две штуки, – раздался наконец из отгороженного занавеской закутка сытый покровительственный голос.

  – Три! – тут же ревниво откликнулись из зала.

  – Четыре!..

  Слово за слово – страсти постепенно разгорались. Про ваучер уже и не помнили. Главное было – не уступить сопернику. Это же позор для мужчины! Подвыпившие джигиты и чавалы, дрожа от возбуждения, как перегретые котлы, наперебой выбрасывали изо рта, точно пар из предохранительного клапана, очередные «пять!», «семь!», уже и «десять!». Девицы визжали, хохотали, подзуживали кавалеров. А Леха, покачиваясь, все высился на эстраде, попивая холодное пивко.

  – Двадцать! – проорал наконец молодой вальяжный цыган в плисовом жилете с золотой цепью через весь живот и вытер ладонью пот на обширной лысине, обрамленной густыми кудрявыми лохмами.

  – Пятьдесят! – неожиданно выскочил плюгавый седой кавказец с тараканьими усами в тренировочном костюме фирмы «Адидас». За него намертво, словно боясь упустить подвалившее счастье, уцепилась сдобная крашеная блондинка лет этак семнадцати.

  Зал ахнул – и затих. Даже девицы перестали хихикать.

  – Пятьдесят тысяч – раз! – повел Леха рукой. – Пятьдесят тысяч – два!..

  – Пятьдесят толларофф, –  негромко, но весомо, путая звонкие и глухие согласные, неожиданно произнес сидящий у прохода фасонистый тип.

  – Да на хрена мне твои доллары! – закапризничал Леха. – Возись тут с ними, обменивай. Ты мне наши, советские давай!

  – Во дярёвня! – ошарашенно пискнул застывший у эстрады официант. – Бери, дурак, пока дают!

  – Беру только наши! – заартачился Леха.

  – Сдо дысяч руплей, – понимающе кивнув, уточнил  тип.

  Зал дружно выдохнул, остывая, избавляясь от наваждения.

  – Сто тысяч рублей – раз, сто тысяч рублей – два, – скороговоркой зачастил Леха, – сто тысяч рублей… Три! – выкрикнул он и махнул рукой барабанщику. Тот раскатисто врезал по медной тарелке. – Продано!

  По проходу упруго метнулся ловкий парень с рысьей повадкой. В руке он держал тоненькую пачечку крупных купюр.

  – На, считай! – он небрежно бросил их на помост.

  Леха недовольно покосился на лежащие у ног бумажки, брезгливо выпятил губу.

  – Что-то несолидно… Нормальных денег нету, что ли?

  – Стас! – послышалось от дальнего столика. – Вернись!

  Стас аккуратно подобрал деньги и отчалил восвояси. Навстречу ему так же упруго двинулся его напарник с атташе-кейсом в руке. Поставил кейс на помост, откинул крышку. Чемоданчик был под завязку набит пачками десятирублевок.

  – Во! – удовлетворенно кивнул Леха. – Это другой разговор! Прям как в кине!

  Он вытащил из кармана целлофановый пакет, который в случае необходимости употреблял вместо пивной кружки, не считая, вытряхнул туда содержимое чемоданчика. Пару пачек сунул стоящему с разинутым ртом официанту.

  – Держи! Всех угощаю!

  Тот презрительно скривился.

  – Маловато будет!

  – Ну, на еще! – Леха выудил из пакета еще несколько пачек. Спрыгнул с помоста, едва не упал, грузно опустился на подставленный Санькой стул. Кинул приятелям: – Ну, ребята, с прибытком!

  Он налил себе полный фужер водки, медленно, со смаком вылил ее себе в рот и – отключился…

  Снова включился Леха в тот момент, когда через распахнутую наружную дверь ему в лицо ударило дождем и холодным ветром. Чьи-то могучие руки, взяв под мышки, перетащили его через порог, сильный пинок пониже спины швырнул вперед, в темноту. Пролетев пару метров по воздуху, Леха шумно плюхнулся в раскидистую лужу. Далеко во все стороны полетели грязные брызги. Случайный прохожий шарахнулся в сторону, изумленно выругался.

  – Ну, ты даешь, дорогой товарищ! Поосторожнее надо!

  – Во! – меланхолично отметил Леха. – Обратно в товарищи воротился…

  Он сел, размазал по лицу ладонью мутную студеную жижу. Огляделся. Приятелей поблизости не просматривалось. Полез за сигаретами. Увы, карманы были девственно пусты.

  – Ну, что? Так и будешь в луже сидеть? – перед тем, как двинуться дальше, посочувствовал прохожий. – Сам-то выберешься?

  Леха вздохнул и неуклюже стал подниматься.