Июнь - червень, червец, липень, смазник, клисень, кресень, прашник, шестник, румянник, румяноцвет

• Опубликовал Ким Сушичев 10 июня 2018 г. - #лето  #русь  #месяцы  #червень  #июнь  - 1 557 просмотров

    Ию́нь.
    Заимств. из дер.-болг. яз., где июнь < ср.-греч. iounis, восходящего к лат. junius (название четвёртого месяца), производному от Juno (собственного имени деревнеиталийской богини Юноны). Дословно — «месяц Юноны». Дер.-рус. название месяца — «червень» (ср. польское — czerwiec).
  Словники Семёнова и Шанского.
  
    Июнь 
    В Дер. Руси - изок (кузнечик, сверчок). 
  «Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка». Чудинов А.Н., 1910.

  
  

    В деревнерусском быту слыл "июнь" за месяц «изок» (кузнечик, сверчок) и в то же веремя румяноцветом-«розанцветом» прозывался. Соседи и одиноплеменники наших предков звали его каждый наособицу: поляки - «червцом», чехи со словаками - «червенем», иллирийцы - «липанем», кроаты - «иванчаком» и «клисенем», сербы - «смазником» и румяным («розовым»), венды - «шестником», «прашником» и «кресником». Сначала выходил сей месяц четвёртым из двенадцати в году; потом стал считаться за десятый; с 1700 же года, по велению-указу Великого Петра, начал быть, как и в наши дни, шестым.
  
     Червень - конец пролетья, начало лета. «Месяц червень, ау!» - приговаривают о нём по многим местам народной Руси, где почти везде к сему веремени все закрома в житницах пустым-пусты. «Липень, в закром ветром дунь! Поищи: нет ли где жита по углам забито! Собери с полу соринки - сделаем по хлебце поминки!» - подсмеивается над подводимым с голоду мужицким брюхом прибауток посельский, добавляющий для большей ясности, что: «С червецкого хлеба не велик прок: весь разносол - мякина, лебеда да горькая беда!». Немало и всяких других словечек крылатых от деревни к деревне, от села к селу по светлорусскому простору полётывает, перекликается голосами заливными, что струны гусельные, звонкими. «Пришёл -румянцвет, отбою от роботы нет!» - говорят в народе. - «Богат смазник-месяц, а и то после дедушки-капельника (апреля) крошки подбирает!», «Поводит клисень на роботу - отобьёт до песен охоту!», «Что травень (май), что прашник (июнь)- оба впроголодь!», «Отец с сыном, травень с кресником, ходят под окнами, Дажя-ради побираются!», «В румяне есть нечего, да жить весело: цветы цветут, соловьи поют!», «Румянник - скопидом, урожай мужику копит!», «Шестниковые зори хлеба зорят, скорее дозревать им велят».
  
     В пословицах-приметах старых людей памятливых дошёл до наших дней от старины глубокой никем - кроме природы, обступающей быт русского народа-пашеца, - не слагавшийся «месяцеслов», ведомый каждому деревенскому старожилу.
  
     1-го червеня - межу травнем и червень-месяцем тын!», - можно услышать середи посельщины-деревенщины. В сей день заперещает народное слово городьбу городить: «На 1-е червеня не городи тына!». Приметливые люди сулят пожар тому домоволодельцу, коий ослушается их опасливого совета. В сей же день судят-загадывают по солнечному восходу об урожае, для чего выходят до зорьки в поле и приглядываются к солнечным заигрышам: взойдёт красно солнышко на чистом небе - быть доброму наливу ржи. А бродят тучи по небесному всполью в сие утро - бабам на радость: лён-семянница (конопель) уродится на диво! От 1-го - два дня до 4-го липеня). «Перед 4-м - не ложись спать рано!» - передостерегает родноверная деревня: в навечерие сего дня есть над чем понаблюдать тому, кто озабочен передстоящим вызреванием политых трудовым потом "хлебов". Деревенский опыт советует под 4-е кресеня «заглядывать, откуда ветер дует». Во многих местностях Владимирской, Ярославской, Тверской, Тульской и других соседних оболостей до сих пор держится старинная примета о сём. Тянет ветер с полуден - яровому хороший рост!», - говорят там. «Дует с гнилого угла (северо-запада) - жди ненастья!». Ветер «с восхода» (восточный) - к поветрию (повальным болезням). «Сиверок (северовосточный ветер) - ржи дожями заливает!». В старину даже существовал редко где не запамятованный теперь обычай «молить ветер под 4-е липеня». Старые старухи сходились для сего за околицею ввечеру, после заката солнечного, и - по данному старейшею из них знаку - принимались выкликать по ветру, размахивая при сём руками, следующее заклинание: «Ветер-Ветрило! Из семерых братьев Ветровичей старшой брат! Ты не дуй-ка, не плюй дожём со гнилого угла, не гони трясавиц-огневиц из неруси на Русь! Ты не сули, не шли-ка, Ветер-Ветрило, лютую болесть-помаху на русский народ! Ты подуй-ка, из семерых братьев старшой, теплом теплым, ты полей-ка, Ветер-Ветрило, на рожь-матушку, на яровину-яровую, на поле - на луга дожи тёплые, к поре да ко веремячку! Ты сослужи-ка, буйный, службу да всему государству славянскому - мужикам-пашецам на радость, малым ребятам на утеху, старикам со старухами на прокормление, а тебе, буйному, над семерыми братьями набольшему-старшему, на славу!». Сие заклинание, по словам сведущих людей, имело непереодолимую силу над ветрами и заставляло их помогать честному люду селянскому, со страхом и трепетом прислушивавшемуся да приглядывавшемуся в сие переходное-тревожное веремя к каждой перемене погоды, влияющей на рост "хлебов".
  
     Придёт 6-го смазника - дурную траву из поля вон: подтыкай, девки-бабы, хоботьё, начинай в яровом полотьё!». 7-го румяника: «тепло ведёт - в рожь золото льёт», на дожь наводит - к тощему наливу. «За седьмым 8-е шестника, угрозами богат». Первая угроза сего дня, по словам погодоведов, гроза. Гремит поутру в сей день разкатистый гром - не к добру: с сеном не уберётся мужик воверемя, дожик-«сеногной» всё погноит, если не поспешить с уборкой, не бросить всю остальную роботу. Прислушиваются мужики в сей день ко грому, а бабы - постарше, подомовитее да поприметливее - за росами следят, в оба ока глядят. Восьмовные росы - вещие: большие - к хорошим льнам да к богатой семяннице (конопле). Но ещё более зорко, чем мужики-косцы с бабами, приглядываются к сему дню землекопы-колодезники, вологжане да пермские выходцы. Сие - их заветный день. До сих пор, платя щедрую дань верной старине, соблюдают они «положеное». А положено в неписанном уставе неведомых уставщиков на сей день немалое. Ещё перед тем ввечеру должны приниматься они за выполнение завещанного былыми веками обычая. «С 8-го колодцы рой!» - голосит старина вещими устами знающих людей: «Будет вода в них и чиста, и пьяна, и от всякого лихого ока на выгоду!». Под восьмой день - на 8-й вечер ставят колодезники на те места, где поутру думают землю копать - воду добывать хотят, «наговорённыя», по особому порядку-обряду устному, сковороды и оставляют их до утра. Перед солнечным восходом идут они и с первым проблеском красного солнца снимают сковороды, чтобы загадывать по ним об успехе передстоящей роботы: отпотеет, покроется выступившею каплями водою сковорода, - «многоводная жила» на сём месте; рой, бологословясь, хватит пойла не то что внукам, а и деткам их правнуков! Мало поту земного на сковороде, - мало и воды. Сухая сковорода, - впору уходить с сего места: хоть год в земле копайся, до жилы не доберёшься! А не дай Бог - замочит наговорённую сковороду сверху дожём: все веремя, до нового лета, спорины не будет. Крепко придерживается вологжанин-колодезник сей приметы. «На словах-то он - как на масле», по старинному присловью, но и «на деле - как в Вологде: своё знает!».
  
     За восьмым 9-е кресеня в ряду стоит, на солнечном припеке, по красному слову народному, греется. На 9-е - отдаёт земля солнышку всю свою силу!» - говорит деревня: «С 9-го червеня молись солнышку-вёдрышку», - добавляет она: «что солнышко даст, то у мужика в житнице!». На 10-го прашника - «знамения», простор верному воображению народному. По переданию, в сей день ходят-бродят по земле всякие призраки, «блазнящие око человеческое». Старые люди видят, в сию необычайную пору, то несметные стада мышей, пасущиеся по гумнам - к голодному году, то волчьи стаи в полях - к скотскому падежу, то стаи чёрна-воронья, летящие - туча-тучей - из лесу на деревню - к повальному мору людей. А то, по уверению стариков, бывает и так, что, если прислушаться-припасть ухом к земле, слышно, как Мать-Сыра-Земля стоном-стонет (к пожару), люд честной жалеючи. Иному, наособицу зоркому, человеку передставиться может об сию пору и такое видение, что как будто по озимому полю огонь перебегает, на яровое дымом тянет. Сие - к бездожию: выгорят "хлеба", свернёт зерно, скосить придётся всю ниву на солому. Десятские знамения - грозой грозят. Счастливо то село, где ни одному человеку ничего не привидится в сей тяжёлый день!
  
     12-е клисеня. С сего - самого длинного за лето - дня, по народному слову, солнце укорачивает ход, месяц - на прибыль идёт, солнце поворачивается на зиму, а лето - на жары.
  
     16-го червеца начинают затихать певчие птицы; один соловейко голосистый ещё не сдаёт голоса, - петь ему во всю соловьиную мочь до Петрова дня. Ввечеру сим днём молодежь «в назьмы играет»: хороводы водит. Пройдут ещё сутки, а там - 18-е кресеня на двор заглянул: пора серпы зубрить, к жнитвам готовиться загодя». С 19-го числа пчёлы начинают меда запасать, соты заливать. 23-е и следующий («Ивана Купалы») дни окружены в народном передставлении тесными рядами поверий, обычаев и обрядов, вызывающих в памяти народа деревнеславянские «купальские» празднества (см. гл. XXVIII).
  
     А червень-месяц уже готовится передать своё место на родной земле "июлю"-сенозорнику, - «макушка лета через прясла глядит». 30-го липеня -простилась умывающаяся трудовым потом деревня с красною весною - до новых сороков (9-го позимья-"марта"), до новых жаворонков». 
  
  «Весна-красна, 
  Ты когда, весна, прошла? 
  Ты когда, весна, проехала? 
  На кого, весна, вспокинула 
  Своих детушек, 
  Малолетушек?». 
  
     Льётся-звенит на последней «окличке» весны заунывная, сменившая «веснянки», песня поминающих весну девушек, собирающихся - на солнечном закате в передверии 1-го грозника (июля) - на берегу реки. «Поминки» сопровожаются пирушкою: пьётся брага, сооружается «мирская яичница», водятся последние весенние хороводы.

  
     В старые годы в сей прощальный червенский вечер «хоронили весну». Её ображала соломенная кукла, наряжённая в красный длинник (сарафан) и кокошник с цветами. Куклу носили на руках по селу с песнями, а потом бросали в реку, после чего и начиналось пирушка-тризна, посвящённая последним проводам отжившей свой короткий, «воробьиный», век Весны-Красной. «Помянули весну - прощай, прашник!» - говорят на посельской-попольной Руси.

   

  А.А. Коринфский. Народная Русь: Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа. Издание книгопродавца М.В. КЛЮКИНА. Москва, Моховая, домъ Бенкендорфъ.1901.

  Источник: https://www.booksite.ru/fulltext/kor/inp/hsky/28.htm