Пусть годы снежным стянуты бинтом
и облака навалены как вата,
за ними – свет, и там, на свете том
я по ночам отыскиваю брата.
Мы вспоминаем с ним о прожитом.
Про разное толкуем до рассвета.
Рассказывает он о свете том,
а я ему – про жизнь на свете этом.
Пытливый я до головокруженья.
Вот говорят: «Сто бед – один ответ», -
тогда зачем в моё воображенье
с рожденья впился въедливый сюжет:
в утробе я, росточек с ноготочек,
ещё и звука «мама» не издал,
а наверху уже включили счётчик,
там всем включают счётчик, господа.
Я к брату - вот дела! А правды нет.
Кругом обман, и жизнь чернее ночи.
А у него на всё один ответ -
здесь, наверху давно включили счётчик.
А я опять - мол полный беспредел,
воруют все, и даже те, кто правит,
кто при делах и те, кто не у дел.
А он своё - на счётчик всех поставят.
Задумчивый тогда брожу как тень я
(задумчивость – второе ремесло),
есть основанья, а точней, сомненья –
а вдруг кого с отсчётом пронесло.
И хочется орать и матюгаться:
не знает брат, какие ловкачи
есть на земле. А мне ведь отдуваться
за каждого, кто счётчик проскочил.
Эх, знать бы точно, что там на роду
написано, не ёрзал бы. Короче,
теперь, когда на дело я иду,
я слышу, как отстукивает счётчик.
И гложет страх - а вдруг где наследил,
а вдруг про всё прознают домочадцы.
А он стучит, стучит в моей груди,
до совести стараясь достучаться.