Самое свежее

Раскрыт взрыв вулкана Кракатау. Политические анекдоты Как загибается Европа Эль Мюрид. Замеры благосостояния в России После теракта. Неудобные вопросы. Александр Росляков. Все для победы этой диктатуры, остальное – тьфу! Вадим Жук. Пронеси, Всевышний!

Вадим Новожилов. Во саду ли, в огороде

  • Я явился в свет не маясь,
    когда рак вовсю свистел.
    И принёс меня не аист,
    а сорока на хвосте.
    И при всём честном народе,
    волю случая кляня,
    мама с папой в огороде
    обнаружили меня.

    Почесался батя грустно,
    сплюнув горестно при том,
    и прикрыл меня капустным
    с червоточинкой листом,
    а потом без вдохновенья
    притоптал ботву стопой,
    осенил себя знаменьем
    и отправился в запой.

    Пил он плотно, без пробела,
    натощак махру куря,
    только мать меня жалела,
    поливала втихаря;
    и слезами орошала,
    и от сглаза берегла, -
    в общем, жила – не дышала,
    как умела и могла.

    И в ответ на ласку эту,
    при раскладе при таком,
    я, как мог, тянулся к свету,
    чтоб не вызреть сорняком.
    Непреклонно и упорно
    средь житейского жнивья,
    в почву вталкивая корни,
    наливался соком я.

    Рос я не в оранжерее,
    всем напастям вопреки,
    но вокруг ещё быстрее
    поднимались сорняки.
    Всевозможные осоки,
    внешне мирные вполне,
    из земли тянули соки,
    предназначенные мне.

    Батя квасил без оглядки,
    до горячки белой вплоть.
    Мама плакала и грядки
    было некому полоть.
    И, букашками изъеден,
    начал чахнуть я. И вот,
    как-то вечером соседи
    в наш проникли огород.

    И давай они судачить,
    и судача впали в раж -
    огород бесхозный, значит
    он ничейный, то есть наш.
    Нам не без году неделя,
    мы ж того! Не без имён…
    Мы же всё на сходках делим
    с незапамятных времён.

    И припомнили невзгоды –
    мытарство и батоги –
    и родителей по ходу
    записали во враги.
    Неухожен, неугоден,
    наблюдал я молча, как
    во саду ли, в огороде
    во моём глумился враг.

    Замеряли и топтали,
    нарезая кренделя.
    Люди нелюдями стали
    горе горькое деля.
    Ох, у них сорвало крышу!
    Только к времени тому
    из запоя батя вышел,
    сам не зная, почему.

    Ша, - сказал папаша хмуро,
    заряжая пистолет, -
    я дурак, и пуля – дура,
    и на нас управы нет.
    Кто тут главный? Выйдет пусть-ка.
    Что за спинами роптать!
    Вот он я, вот сын мой Кузька,
    Кузька вам покажет мать.

    От такой водонапорной
    речи пламенной отца,
    я воспрял, расправил корни –
    и посыпали с крыльца
    и враги, и подпевалы,
    прочий пакостный народ,
    в общем, всё что покрывало
    без ухода огород.

    С той злопамятной мороки
    миновало много лет.
    Наших недругов сороки
    замели хвостами след.
    Поостыли кровь и споры,
    но соседи тут как тут,
    точат лясы за забором.
    Зуб даю – запоя ждут.

5