Ключевая формула постсоветского тупика в том, что власти свели все вопросы управления к подавлению. Но чтобы подавлять – нужно иметь тех, кого подавляешь. А если они помрут или разбегутся – то и подавлять уже некого станет…
Вот, к примеру, как вы себе представляете вора на необитаемом острове? Ведь вор существует, только пока есть те, у кого он ворует. А если они исчезли, то и вор исчезает! То же самое – глист, паразит. Он жив до тех пор, пока жив донорский организм.
Совершенно очевидно, что функция власти, какими бы циниками ни был представлен госаппарат – не может сводиться к голому подавлению протестов. Правительство обязано обладать хотя бы навыками организации созидательного процесса, быть хотя бы минимально функциональным. Если оно, подавляя любое сопротивление – ничего не предоставляет, то даже не будучи свергнуто восставшими массами, попросту сожрёт само себя.
Именно это и случилось на Украине, где власть успешно подавила любые ростки протеста низов, но демонстрирует абсолютную деструктивность в вопросах любой организации жизнеобеспечительного процесса.
Когда на там решили «бороться с коррупцией» – итог получился классический постсоветский: все поймали всех. Получилась междоусобная борьба преступных группировок, каждая из которых представляет только оргпреступность, мафию и больше ничего.
Постсоветская власть создала систему карьерно-финансовых фильтров, в силу которой криминальную мафию может сменить только другая криминальная мафия. А поскольку победивший клан страшнее побеждённого (именно потому что одолел) – возникает постоянно нарастающая инфернальность системы, не способной организовать ничего кроме подавления протестов тающего и истощаемого населения.
Постсоветская власть находится вне цивилизации – точно так же, как паразит находится вне анатомии своего донора. Паразит не занимается воспроизводством того, на чём паразитирует. Он неспособен построить цикл, который хотя бы восстанавливал стартовые позиции, не говоря уж о том, чтобы их превзойти.
Все меры сводятся к тому, чтобы напугать население до смерти – и не просматривается даже робких попыток как-то организовать ему жизнь.
Сложилась криминальная матрица псевдогосударственности. Она не только пугает тех, у кого нет миллиарда долларов и которые по этой причине «идут в ж…у» (Известный афоризм мошенника С. Полонского). Она разлагает и растлевает «бывших социальных существ» паразитарно-воровской дегенеративной психологией.
Она стремится дополнить факт «государства нет» настроением масс – «да и не нужно».
Асоциальные типажи выступают для этой модели власти тем, что у марксистов называлось «классовой опорой» и «классом-гегемоном».
Массы не только запуганы: они в значительной мере сошли с ума (в прямом смысле слова), порвали со здравым смыслом и житейским опытом. Этому помогает и зомбирующая теле-интернет-антикультура, и наркократия, и растущая деградация образования, СМИ, научно-популярной сферы самообразования, и т.п.
Моё поколение (школьники 80-х) не очень боялось капитализма. Причина проста: мы очень плохо понимали, что это такое. Думали, что это тот же окружавший нас социализм, только исправленный в узких местах: продуктов побольше, навязчивого идеологического занудства поменьше, репрессий нет… А в остальном «при нём всё будет, как при бабушке».
То есть мы будем по-прежнему выходить из своей уютной квартиры на свою непыльную, добровольно выбранную (даже предмет в школе был – «выбор профессии, смешно вспомнить) работу. В окружении таких же улыбчивых и доброжелательных земляков. Только идти будем мимо полных прилавков и зарплата побольше…
Под «капитализмом» моё поколение видело улучшенную версию брежневизма. Мы страшным образом не понимали (многие и сейчас ещё не поняли) что погружаемся в бездну бездомности, безработности, беззащитности, бесправия.
Мы, воспитанные в 80-х, хотели лишь укоротить очереди за колбасой. Нам и в голову не приходило, что может быть государственная власть, которой на нас совсем наплевать. При которой человек годами не живёт, а корчится в агонии своей обездоленности, но всем это безразлично. У каждого свои дела, да и милосердие мира давно исчерпано. Это не Советский Союз, здесь плакать и кричать, звать на помощь бесполезно. Как бы ты ни корчился – тебя в упор не видят.
Бизнесмен Полонский – мерзавец, но в одном он прав железно. Все те, у кого нет миллиарда долларов, не только «идут в ж…у», но уже и дошли туда, в самую чёрную глубь.
Как выйти на свет Божий? Просоветская ностальгия – не выход. Всё, что сумела породить советская среда – недорослей 80-х, видевших в капитализме «социализм с изобилием колбасы». Нам нужно докопаться до самого корня некроза цивилизации.
Я говорю про общую теорию человеческого бытия, которая призвана ответить на вопрос: а чем было испорченное до того, как оно испортилось?
Если мы видим гнилое яблоко, то понимаем, что его уже есть нельзя. Но и понимаем, что оно не сразу появилось гнилым. Яблочная гниль – явление частое, но в идею яблока она не входит.
Поэтому мы и говорим, что нет плохих идеалов – есть плохие толкования. Всякая идея сама по себе рождается с добродетельной целью – пока не испортится.
Например Куприн справедливо назвал капиталистическую фабрику кровожадным Молохом. Но ведь изначально фабрика создавалась с производственной целью, а не как застенок для пытки. Да, потом она выродилась в застенок и концлагерь, демонстрируя самые отвратительные формы «зарплатного рабства» обделённых и униженных людей. Но вообще-то фабрика по замыслу место, где фабрикуют полезные товары, а не человеческие страдания.
Иногда фабрикант заранее смирился с ужасами зарплатного рабства, считая, что его прибыли – важнее чужих страданий и смертей. А иногда он и сам в недоумении: собирался организовать производство ботинок – а получился какой-то Освенцим…
Если мы попытаемся удалить зло, уничтожая всех поражённых злом носителей, то окажемся без фабрики, без государства, без церкви, без наук и системы образования, без СМИ и органов охраны порядка. К чему нас собственно и влекут оголтелые прозападные либералы, используя критику любых пороков как таран, взламывающий врата крепости и сердца её защитников.
Но вопрос не в том, чтобы ликвидировать институты, а в том, чтобы их починить, отремонтировать, вернуть их к первоначальному замыслу, который призван был не отягощать, а облегчить жизнь людям.
Но если нет плохих идеалов, а есть только плохие толкования и порочные толкователи – это значит, что все имеющиеся идеологии сливаются в Единую Истину, просто разными словами и разными метафорами выражая один и тот же идеал цивилизации.
То есть каждый националист обязан быть в хорошем смысле слова коммунистом. А каждый коммунист – обязан быть националистом в хорошем смысле слова. Каждый демократ в хорошем смысле слова – монархист, и каждый монархист в хорошем смысле слова – демократ. Ведь все без исключения идеологии говорят нам о разных сторонах человека, а мы должны понять, что человеку все его стороны равно необходимы.
Как нельзя выбрать между водой и едой, так нельзя и предпочесть одну сторону человека при полном отрицании другой.
Как, например, можно выбрать между социальной справедливостью и ценностью государства? Умереть от нищеты в могучей империи? Или, наоборот, получить все блага – а потом отдать их все первому же завоевателю-оккупанту? Всякий психически нормальный человек стремится и к социальной справедливости, честному распределению благ на микро-уровне – и в то же время к величию своей державы на глобальном макро-уровне.
То есть и социализм без патриотизма лицемерие, и патриотизм без социализма – такое же пустое лицемерие.
Особое место в ряду идеологий занимает либерализм. Как и все идеологии – он в идеальном виде необходим. Но либерализм представляет ценности отдыха, досуга, облегчения – из которых легко вылупляется асоциальный агрессивный тунеядец и мироед.
Проблема с либерализмом в том, что либерализм, родившись из восхищения досугом, всегда имеет соблазн абсолютизировать досуг, и тогда он вырождается в идеологию социальных паразитов, а потом и социальных хищников.
Все свои силы либерал кладёт на то, чтобы жить за счёт общества. А общество не хочет, чтобы либерал жил за его счёт. А либерал не может с этим смирится и зовёт на помощь Пиночета…
Понятно, что «жить всегда по кайфу» имеет возможность только тот, на кого работает достаточное количество рабов. Уродство либерализма не в том, что он прославляет отдых, досуг, удовольствие. А в том, что его толкователи они проповедуют только отдых и удовольствие.
Конечно, разрушителей СССР человеческая цивилизация может рассматривать только как опасных агрессивных психопатов.
Люди, не знавшие безработицы – вернулись обратно к ней, как может это оценить цивилизация? Люди, бесплатно получавшие квартиры со всеми удобствами – отказались от этого в пользу бездомности и неподъёмной ипотеки, как можно это оценить?
Но ничуть не сомневаясь в оценке постсоветизма по общей шкале цивилизации, мы должны понимать, что причины торжества либерал-дегенератизма кроются в слишком уж грубом, бестактном попрании всего животного, зоологического, низшего в советском обществе.
Низшее воспринималось не как по-своему необходимая часть организма (есть мозг, сердце, но есть и кишки, и анус) – а нечто вовсе лишнее.
А человеку иногда нужно побыть идиотом, похотливым козлом, шутом гороховым, и т.п. Человек так устроен, что дерьма в нём по массе столько же, сколько и мозгов. И тот, кто этого не понимает, много лет кормит людей только высокими лозунгами, только «дум высокими стремлениями» – заканчивает катастрофой «перестройки».
Получается обратный эффект: человеку так долго навязывали монополию высшего, что он в итоге создаёт монополию низшего. Баланс между высшим и низшим нарушается, дерьмо становится для либерала «его всем».
Но либерализм в хорошем смысле слова должен войти в общество составной частью вместе со всеми другими идеологиями. Потому что закон жизни таков: если есть какая-то массовая и долговременная идеология, значит, она отражает какую-то объективную сторону человека. А мы не можем отвергать или игнорировать никакой из сторон человеческой натуры.
Либерализм должен войти в общий свод «науки жить» – но не как самостоятельная идеология, а как подраздел, говорящий о важности отдыха и объективности человеческих несовершенств.
Национализм нам говорит, что нации – не выдумка, это реальность, и мы соглашаемся. Но когда нацизм говорит, что существуют только нации и все вопросы жизни сводимы только к национальным – мы, естественно, протестуем.
А потому одинаково идиотскими выглядят и попытки отрицать национальные вопросы, и попытки всё к ним сводить!
Есть вопросы чисто национальные, чисто социальные, чисто зоологические, вопросы в рамках отдельной науки, в сфере культуры и т.п. Утверждать, что мужчина, жаждущий женщину, никогда не захочет читать Достоевского так же нелепо, как утверждать, что желающий читать Достоевского – никогда не захочет женщину.
Весь смысл в том, что он хочет и того, и другого, и ещё много чего, именно потому что он сложно устроенное существо, и потребности его не сводимы к одной группе вопросов. Если в квартире хорошая кухня (социализм), это не значит, что в квартире не должно быть прочной двери (патриотизм, ксенофобия) или туалета (либерализм). Человек должен иметь возможность запираться от инородцев, при этом иметь возможность вкусно покушать, и время посидеть в сортире ему тоже нужно дать.
А потому на вопрос «какая идеология верна?» существует двуединый ответ:
1) Все они верны, каждая со своей стороны.
2) Никакая не верна, потому что ни одна не отражает всех сторон.
Главное же искусство в жизни – уметь видеть, чем было испорченное до того, как испортилось. Тогда человечество выйдет из многовековой череды битвы за разные символы одного и того же, из религиозных войн и идеологических противостояний. Потому что разделяет людей не сама идея, а только её порча, деградация, глупое или подлое толкование.
Именно поэтому такие замыслы как «десоветизация», «декоммунизация» – чудовищны, как замысел всем людям вырезать печень. Понятно, что печенью организм не исчерпывается – но ведь и жить без нее не может! Пытаясь удалить коммунизм, как идею – десоветизаторы вырезают из мышления важнейший блок совершенно реальных и объективных проблем, на которые в их мире просто не будет решения.
Очевидно, что и «делиберализация» невозможна так же, как и «декоммунизация». Нельзя убедить людей не мечтать об отдыхе, о возможности просто расслабляться.
Нужно другое: подчинить зоологию социальности, совместить зоологические инстинкты с социальными, цивилизационными необходимостями.
Объяснить человеку, что потехе, конечно, час, но и делу нужно отыскать время. Только такой и может быть «делиберализация», иной формы она принять не сможет, не выродившись в изуверство и прокрустовы упражнения.
Когда все основания сойдутся в оптимуме, у человечества появится второй шанс – снова стать в полном смысле слова человечеством.
По материалам Александр Леонидов
Комментарии