Сталин – наш позор или надежда и опора? Сегодня это ключевой вопрос

• Опубликовал Олег Кизим 31 января 2018 г. - #Сталин  #репрессии  #современность  - 6 669 просмотров

  

  Вопрос о репрессиях тридцатых годов прошлого века  имеет принципиальное значение не только для понимания и оценки роли Сталина в истории России. Он играет ключевую роль в обвинениях не только сталинизма, но и всей советской власти.

  Сегодняшний оценка «сталинского террора» стала пробным камнем, паролем в отношении к прошлому и будущему России. Осуждаешь? Решительно и бесповоротно? – Демократ и общечеловек! Есть сомнения? – Сталинист!

  Давайте попробуем разобраться с простым вопросом: а организовывал ли Сталин «большой террор»?  Может быть, есть другие причины террора, о которых общечеловеки предпочитают молчать?

  После Октябрьской революции большевики попытались создать идейную элиту нового типа, однако эти потуги забуксовали с самого начала. Главным образом, потому что новая «народная» элита считала, что своей революционной борьбой заслужила право пользоваться теми благами, какие имела элита антинародная всего лишь по праву рождения.

  В дворянских особняках быстро освоилась новая номенклатура, и даже старая прислуга осталась на месте, ее лишь стали именовать обслугой. Явление это было весьма широким и получило название «комбарство».

  Даже правильные меры оказались неэффективными, благодаря массовому саботажу новой элиты. К этим мерам можно отнести введение так называемого «партмаксимума» – запрету членам партии получать жалованье больше, чем зарплата высококвалифицированного рабочего.

  Однако мера эта была половинчатой без одновременного уничтожения системы привилегий, прилагающихся к любой должности.

  Кстати Ленин всячески противился безрассудному росту численности членов партии, чем потом и занялись в КПСС, начиная с Хрущева. В работе «Детская болезнь левизны в коммунизме» он писал:  «Мы боимся чрезмерного расширения партии, ибо к правительственной партии неминуемо стремятся примазаться карьеристы и проходимцы, которые заслуживают только того, чтобы их расстреливать».

   Ясно, что после гражданской войны в условиях дефицита ширпотреба материальные блага не столько покупались, сколько распределялись. Всякая власть выполняет функцию распределения, а раз так, то тот, кто распределяет, тот и пользуется распределяемым. Особенно примазавшиеся карьеристы и проходимцы. Поэтому  на очереди стояло обновление верхних этажей партии.

   

  Об этом Сталин заявил в присущей ему осторожной манере еще на XVII съезде ВКП(б) (март 1934 года): «Это люди с известными заслугами в прошлом, люди, которые считают, что партийные и советские законы писаны не для них, а для дураков… Они надеются, что советская власть не решится тронуть их из-за их старых заслуг…»

  Формально власть на местах принадлежала Советам, поскольку партия юридически никакими властными полномочиями не обладала. Но партбоссы избирались председателями Советов, а по сути назначали сами себя на эти должности, поскольку выборы проводились на безальтернативной основе, то бишь выборами не являлись.

  И тогда Сталин предпринимает очень рискованный маневр – предлагает установить в стране реальную, а не номинальную советскую власть, то есть провести тайные всеобщие выборы в парторганизациях и советах всех уровней на альтернативной основе.

  Что произошло дальше? 5 декабря1936 г. приняли новую Конституцию СССР, самую демократичную конституцию того времени во всем мире, даже по признанию ярых критиков СССР. Впервые в истории России должны были состояться тайные альтернативные выборы.

  Региональная партийная элита поняла: с помощью этих новых выборов в новый Верховный совет Сталин планирует произвести мирную ротацию верхушки правящего элемента. Но расставаться со своими креслами не хочется.

  Авторитет Сталина был столь велик, что открыто протестовать партийные бароны не рискнули, и в1936 г. была принята Конституция СССР, так и прозванная сталинской, которая предусматривала переход к реальной советской демократии. Но партноменклатура встала на дыбы и провела массированную атаку на вождя с целью убедить его отложить проведение свободных выборов до завершения борьбы с контрреволюционным элементом.

  Тут же местечковые партийные бароны, составлявшие большинство в ЦК, испугавшиеся за свои руководящие кресла, начинают репрессии, в первую очередь, против тех честных коммунистов, которые могли стать конкурентами на будущих выборах при тайном голосовании.

  Характер этих репрессий был таков, что состав некоторых райкомов и обкомов сменился за год два-три раза. Коммунисты на партийных конференциях отказывались входить в состав горкомов и обкомов. Понимали, что через некоторое время можно оказаться в лагере. И это в лучшем случае...

  За 1937 год из партии было исключено около 100 тысяч человек. В райкомах и обкомах скопилось около 65 тысяч апелляций, которые некому и некогда было рассматривать, поскольку партия занималась процессом обличения и исключения.

  Более того, Сталину и Политбюро на июньском 1937 года Пленуме ЦК номенклатура, главным образом из числа первых секретарей, фактически поставила Сталину ультиматум: или он одобряет подаваемые «снизу» списки подлежащих репрессиям, или его самого сместят.

  Партноменклатура на этом пленуме требовала полномочий для репрессий. И Сталин был вынужден дать разрешение…

  К1937 г. нарком внутренних дел Г. Ягода укомплектовал НКВД подонками, явными предателями и теми, кто подменил свою работу халтурой. Сменивший его Н. Ежов пошел у халтурщиков на поводу и при чистке страны от «пятой колонны», чтобы отличиться, закрыл глаза на то, что следователи НКВД завели сотни тысяч халтурных дел на людей, большей частью совершенно невиновных. (Скажем, в тюрьму были посажены генералы А. Горбатов и К. Рокоссовский.)

  И завертелся маховик «большого террора» с его печально известными внесудебными тройками и лимитами на высшую меру. К счастью, этот маховик быстро перемолол и тех, кто инициировал сам процесс, а заслуга Сталина в том, что он максимально использовал возможности для зачистки высших эшелонов власти всякого рода дерьма.

  Не Сталин, а Роберт Эйхе предложил создать органы внесудебной расправы, знаменитые «тройки», по типу «столыпинских», состоявшие из первого секретаря, местного прокурора и главы НКВД (города, области, края, республики).

  Ну, а в том, что год спустя именно такая тройка прислонила к стене товарища Эйхе, нет, по моему глубокому убеждению, ничего, кроме грустной справедливости.

  Партийная верхушка прямо-таки с упоением включилась в резню! Партийцы, военные, ученые, писатели, композиторы, музыканты и все прочие, вплоть до знатных кролиководов и комсомольцев с упоением жрали друг друга. Кто-то искренне верил, что обязан истребить врагов, кто-то сводил счеты. Так что не надо болтать о том, били ли в НКВД по благородной физиономии того или иного «безвинно пострадавшего деятеля» или нет.

  Партийная региональная номенклатура добилась самого главного: ведь в условиях массового террора свободные выборы не возможны. Конец недолгой оттепели. Сталин так и не продавил свой блок реформ.

  Выход был один – посадить своего человека в НКВД. Таким стал Лаврентий Берия. Первый секретарь ЦК компартии Грузии, бывший чекист, талантливый управленец, никоим образом не партийный пустомеля, человек дела…

   

  Вообще термин «сталинские репрессии» носит спекулятивный характер, потому как не Сталин их инициировал. Мнение части перестроечных и нынешних неолиберальных идеологов о том, что Сталин укреплял свою власть, физически устраняя оппонентов, легко объяснимо. Эти люди просто по себе судят о других: они, имей такую возможность, с готовностью сожрут каждого, в ком видят опасность.

  В 90-е годы уже наши архивы открыли доступ к протоколам допросов репрессированных лидеров антисталинской оппозиции. По характеру этих материалов, по обилию изложенных в них фактов и свидетельств сегодняшние независимые эксперты сделали три важных вывода.

  Во-первых, общая картина широкого заговора против Сталина выглядит очень и очень убедительно. Такие показания невозможно было как-то с режиссировать или подделать в угоду «отцу народов». Особенно в той части, где речь шла о военных планах заговорщиков.

  Во-вторых, сама манера собственноручных признаний заговорщиков, их почерк говорили о том, что писали их люди сами, фактически добровольно, без физического воздействия со стороны следователей. Это рушило миф о том, что показания грубо выбивались силой «сталинских палачей», хотя и такое было.

  В-третьих. Западные советологи и эмигрантская публика, не имея доступа к архивным материалам, свои суждения о масштабах репрессий вынуждены были фактически высасывать из пальца. В лучшем случае они довольствовались интервью с диссидентами, которые либо сами в прошлом прошли через заключение, либо приводили рассказы тех, кто прошёл через ГУЛАГ.

  Верхнюю планку в оценке числа «жертв коммунизма» задал Александр Солженицын, заявив в 1976 году в интервью испанскому телевидению о 110 млн. жертв политических репрессий. Озвученный Солженицыным потолок в 110 миллионов планомерно снижался до 12,5 млн. человек общества «Мемориал».

  Однако, по итогам 10 лет работы, «Мемориалу» удалось собрать данные только о 2,6 миллиона жертв репрессий.

  После открытия архивов Запад не поверил, что число репрессированных значительно меньше, чем указывал тот же Солженицын. Всего, по архивным данным, за период с 1921 по 1953 год осуждено 3 777 380, из которых приговорено  к высшей мере наказания  – 642 980 человек.

  Цифры на первый взгляд огромные. Но только на первый. Давайте сравним. 28 июня 1990 года в центральных газетах появилось интервью замминистра МВД СССР, где он сказал: «Нас буквально захлестывает волна уголовщины. За последние 30 лет под судом, следствием, в тюрьмах и колониях перебывало 38 миллионов наших сограждан. Это же страшная цифра! Каждый девятый…»

  Следует понимать еще одну вещь. Термин «репрессии» – есть термин медицинский (подавление, блокировка) и введен специально для снятия вопроса виновности. Посажен в конце 30-х – значит, невиновен, так как «репрессирован». Кроме того термин «репрессии» введен в оборот для использования его изначально с целью придания соответствующей моральной окраски всему сталинскому периоду…

   

  Итак Берия безжалостно зачистил скомпрометировавших себя чекистов и провел радикальное сокращение штатов, отправив на пенсию или на работу в другие ведомства людей вроде бы не подлых, но профнепригодных.

  Чистка 1937-1939 гг. сыграла позитивную роль: теперь ни один начальник уже не чувствовал своей безнаказанности – неприкасаемых не стало. Страх не добавил ума номенклатуре, но, по крайней мере, предостерег ее от откровенных подлостей. К сожалению, сразу после окончания большой чистки провести альтернативные выборы не позволила начавшаяся в 1939 году мировая война.

  И вновь в повестку дня вопрос о демократизации был поставлен Сталиным в1952 г., незадолго до его смерти. Но Хрущев вернул партии руководство всей страной – без всякой ответственности за любые действия. Практически сразу после смерти Сталина появилась сеть спецраспределителей и спецпайки, через которые новые элитарии реализовали свое преимущественное положение…

  Надо понимать, что многие из расстрелянных при Сталине сами собирались вполне всерьёз убить его, и замешкайся он хоть на минуту – сам получил бы пулю в лоб.

  Борьба за власть в эпоху Сталина имела совершенно иную остроту, чем ныне: это была эпоха революционной «преторианской гвардии» – привычной к бунту и готовой менять императоров как перчатки. На верховенство претендовали Троцкий, Рыков, Бухарин, Зиновьев, Каменев и ещё целая толпа людей, привычных к убийствам, как к чистке картофеля.

  За любой террор отвечает перед историей не только правитель, но и его оппоненты, а также общество в целом. Когда выдающегося историка Л. Гумилёва уже при Горбачёве спрашивали, не держит ли он зла на Сталина, при котором сидел в тюрьме – он отвечал: «Но ведь меня не Сталин сажал, а коллеги по кафедре»…

  Сталину неолибералы предъявляют обвинение в расстрелах около 700 тысяч человек за 30 лет. Логика у антисталинистов простая: все это – жертвы сталинизма. Все 700 тысяч. Т.е. в это время не могло быть ни убийц, ни бандитов, ни мошенников. Все жертвы по политическим мотивам, все кристально честные и порядочные люди.

  А между тем, даже аналитический центр ЦРУ «Рэнд Корпорэйшен», опираясь на данные архивные документы, подсчитал количество репрессированных в сталинскую эпоху. Этот центр утверждает, что расстреляно было менее 700 тысяч человек с 1921 по 1953 год. При этом на долю приговорённых к статье по политической 58-й статье приходится не более четверти дел. Кстати, такая же доля наблюдалась среди заключённых трудовых лагерей.

   

  «Вам нравится, когда уничтожают свой народ во имя великой цели?» – продолжают критики Сталина. Отвечу: когда народ – нет. А когда бандитов и моральных уродов – да. Но мне еще больше не нравится, когда собственный народ уничтожают во имя наполнения своих карманов баблом, прикрываясь красивыми либерально-демократическими лозунгами.

  Академик Татьяна Заславская, большая сторонница реформ, входившая в администрацию президента Ельцина, призналась через полтора десятилетия, что только за три года шоковой терапии в России одних лишь мужчин среднего возраста скончалось досрочно 8 млн. Да Сталин в подметки не годится этой этому либеральному геноциду!

  Какие отсюда напрашиваются выводы?

  Судить о сталинском времени только по репрессиям – это всё равно, что о деятельности главврача судить только по моргу больницы – там ведь всегда будут трупы. Если подходить с такой меркой, то каждый врач есть кровавый упырь и душегуб – пусть даже он успешно излечил тысячи больных.

  Авторитет Иисуса Христа со сталинским несопоставим. Но даже в учении Иисуса люди видят только то, что хотят видеть. Однако христианским учением обосновывали войны, шовинизм, «арийскую теорию», крепостное право, еврейские погромы. Это не говоря уже о казнях «без пролития крови» – то есть сожжении еретиков. А сколько крови пролилось во время крестовых походов и религиозных войн? Так что – из-за этого запретить учение Христа, как сегодня некоторые упыри предлагают запретить коммунистическую идеологию?

  Если рассмотреть график смертности населения СССР – при всем желании нельзя найти следов «жестоких» репрессий – и не потому что их не было, а потому, что их масштабы преувеличены. Какова цель этого преувеличения и нагнетания? Прививка россиянам комплекса вины по типу комплекса вины немцев после поражения во Второй мировой войне. Комплекса «платить и каяться».

  Нужно это нам? Судите сами. Когда первый раз Хрущев оглушил всех т.н. правдой о сталинских репрессиях, то авторитет СССР в мире сразу рухнул на радость врагам. Произошел раскол в мировом коммунистическом движении. Мы рассорились с великим Китаем и десятки миллионов людей в мире вышли из коммунистических партий.

  Когда во второй раз это сделал уже Горбачев, то развалился не только социалистический блок, но распалась наша Родина – СССР.

  Сейчас команда Путина делает уже это в третий раз: опять говорит только репрессиях и прочих «преступлениях» сталинского режима. Когда новым правителям говорят о развитии, новой индустриализации, они начинают сразу переводить стрелки на репрессии, оправдывая ими все свои провалы.

  Зачем им это нужно? Чтобы не допустить восстановления сильной и великой России. Ведь мы живем с чувством, что матушке России задрали подол – и смотреть стыдно, и отвернуться нельзя. Ведь им так удобнее править слабой и раздробленной страной, где люди будут драть друг друга за волосы при упоминании имени Сталина или Ленина. Так удобнее нас грабить и обманывать. Политика «разделяй и властвуй» стара как мир. Тем более что они всегда могут свалить из России туда, где хранятся их наворованные капиталы и живут дети, жены и любовницы.

  Но у нас и у наших детей другой страны, другой родины нет. Подумайте сначала об этом, прежде чем проклинать за репрессии и прочее нашу историю. И нам валить и отступать некуда. Как говорили наши предки-победители в похожих случаях: позади Москва и за Волгой для нас земли нет!

   

  Александр Курляндчик