Революция – это переход собственности из рук в руки. Почему он вечно гробит нас?

• Опубликовал Юрий Комаров 8 марта 2017 г. - #собственность  #эффективность  #владельцы  - 3 827 просмотров

  

  Революция – это всегда (с лёгкой руки Маркса-Ленина) переход из рук в руки собственности на средства производства. Определение удобное и простое, позволяющее легко отличить революцию от дворцового переворота.

  Однако сам термин «собственность» при всей своей кажущейся определенности понимается отнюдь не однозначно, что мешает вести плодотворные дискуссии по вопросам «Что кому принадлежало?» и «Что у кого отобрали и кому затем отдали?»

  Если брать классическое правоведение, то собственник – тот, кто может своей собственностью пользоваться, владеть и распоряжаться. То есть извлекать из нее выгоду, продавать ее и даже уничтожать. И это фундаментально отличает собственника от всех остальных лиц, так или иначе участвующих в производственном процессе.

  А теперь попробуем разобраться со всем этим на примере 1917 года.

  Основным лозунгом революции, посвященным средствам производства, был «Земля-крестьянам! Заводы-рабочим!» То есть тем, кто сам работает в цехах и на пашне. Они лично, без посредников, должны были получить право иметь эту собственность, отчуждать ее и даже уничтожать. Естественно, что такой лозунг (заодно с его авторами) был всецело поддержан трудящимися, отношение которых к помещикам и капиталистам нисколько не отличалось от нынешнего.

  И в 1917-м собственность на средства производства у дворян и купцов вполне закономерно отобрали. Не могли не отобрать, ибо слишком печальное зрелище представляли собой эти сословия в начале ХХ века. Даже при наличии отдельных светлых личностей, которые, увы, в императорской России погоды не делали, а были скорее исключением из правил.

   

  Забегая вперед, посмею предположить – отберут и сейчас, если история повторится. И не потому что я такой злой, а потому что такова социальная диалектика: «или стань лидером, или умри». В начале XXI века «эффективные частные собственники» в РФ в очередной раз продемонстрировали свою неэффективность. Не смогли вывести страну на первое место в мире ни по одному показателю, который бы позволил обществу быть спокойным за свою конкурентоспособность и выживание. А история такого не прощает.

  Кстати тему разложения дворянского сословия сегодня можно изучать не по документам столетней давности, а читая вполне современные новости, где нынешние «дворяне» демонстрируют, каким был конец императорского элитного сословия. Все эти «Гелендваген-шоу», катание собачек на личном самолёте на выставки, слова про «смешные квартиры» для плебса и унизительные клички «замкадыши», всё поведение, набор ценностей и состояние души нынешних небожителей – повторяют суть императорской элиты. А значит – повторят и её финал.

  Экспроприация средств производства, как в 1917-м, при этом будет самым мягким вариантом финала для тех, кто сегодня думает, что Солнце всходит исключительно для них.

  100 лет назад такая масштабная национализация была первой в мире и выглядела для элиты всей планеты как Армагеддон. Но при этом не могла не вызвать долговременных тектонических изменений во всей мировой экономике и социальной политике.

  Например своим нынешним защищенным положением западные наемные работники обязаны прежде всего нашему Октябрю. Только благодаря ему они получили социальный пакет, 8-часовой рабочий день, отпуск и все остальные «социалистические завоевания». Только благодаря революции 1917-го наемные работники «просвещенного» Запада смогли почувствовать себя человеками…

   

  Но не вышло другое. На родине той революции не получилось передать средства производства в руки рабочих и крестьян. Может, и слава Богу, что не получилось… Но ведь обещали…

  Что стало бы с нашей промышленностью и сельским хозяйством, если бы революционные лозунги были скрупулёзно претворены в жизнь? Что стало бы с армией, если бы в ней солдатские комитеты, наделенные властными полномочиями, своей митинговой активностью подавили бы всякую управляемость? После этого армия просто перестала бы существовать. И в Красной Армии никаких полномочий у комитетов уже не наблюдалось, а покушение на единоначалие и желание «митинговать вместо атаковать» карались так, как и должен караться саботаж в военное время.

  Средства производства в итоге революции 1917-го были не приватизированы пролетариатом и крестьянством, а национализированы. То есть переданы в собственность государству, которое должны были представлять Советы народных депутатов. Должны были… Но тоже не получилось, потому что формирование самих Советов взяло на себя безальтернативное партийное руководство, сделав Советы номинальным руководителем, штампующим решения партноменклатуры, что было закреплено в Конституции СССР 1977 года.

  Таким образом собственность на средства производства полностью перешла даже не к партии, а к партаппарату, сделав идеологических чиновников безраздельными коллективными собственниками всей страны. Эдаким новым дворянством со всеми сословными чертами – закрытостью, кастовостью и привилегированностью. Только партийное руководство в СССР принимало в отношении средств производства те решения, которые имеет право принимать собственник – закладывать, продавать, уничтожать. У всех остальных (включая рядовых членов партии) оставалась возможность только аплодировать – несогласие с линией партии равнялось измене Родине…

   

  После этого 1991 год не мог не случиться – потому что всё произошло уже до него. Все средства производства оказались у привилегированной группы, которая не могла в конце концов не попытаться решить вопрос разделения этой собственности на приватные вотчины. А следом произошло юридическое оформление того, что де-факто состоялось в последнее десятилетие ХХ столетия…

  Так что – вопреки устоявшемуся штампу – при развале СССР никто у рабочих и крестьян ничего не отбирал, потому что им уже ничего и не принадлежало. На всем «советском» пространстве безраздельно и бесконтрольно царили партийные функционеры, дети которых сейчас возят собачек на выставки на личном самолете, а внуки увлеченно колотят автомашины стоимостью в столетнюю зарплату рабочего. И так же презрительно смотрят на «чернь», как дворянство накануне 1917 года.

   

  Но что было бы, если бы заводы стали действительно принадлежать рабочим, а земля – крестьянами?

  Думаю, что ничего хорошего. Никакого сталинского рывка тогда бы не произошло. Причем по самой примитивной причине – сам персонал предприятия совсем не заинтересован в интенсификации своего труда, в уменьшении себестоимости и снижении цены на свою продукцию. Персонал заинтересован в том же, в чем и «очкастый частный собственник» – меньше вложить, больше извлечь, в том числе и тогда, когда его вложением является только его труд.

  Это вечное желание – меньше работать, больше получать и плевать с высокой колокольни на других трудящихся – стало для молодой Советской власти полным откровением. Особенно когда получившие землю крестьяне стали придерживать хлеб и требовать повышения закупочных цен, что в результате привело к глубокому конфликту между городом и деревней, который закончился продразверстками и принудительной коллективизацией.

  Если вас не убедил в неработоспособности лозунга «Заводы – рабочим, земля – крестьянам!» вышеописанный пример, как и провальный пример солдатских комитетов, предлагаю обратить внимание на нынешние народные предприятия (предприятия, принадлежащие тем, кто на них работает). Официальные статус их закрепил Федеральный закон «Об особенностях правового положения акционерных обществ работников (народных предприятий)» от 19.07.1998.

  Вы слышали что-нибудь про потрясающую экономическую эффективность этих предприятий? Про их конкурентоспособность и опережающее развитие по сравнению с другими – чисто капиталистическими? Назовите хотя бы одного реального флагмана отрасли, мирового лидера по производству чего-либо в этом статусе… Нет? И быть не может.

  Потому что любое предприятие создается и работает не для обеспечения потребностей его персонала. А для потребителей его продукции, которые сегодня опосредованно – через кучу посредников – финансируют весь процесс производства.

  Помните вечно живое: «Покупатель всегда прав!»? Отсюда и вылупляется самое заинтересованное лицо в процветании производства: «Вам платит зарплату не руководитель, а потребитель», – говорят сведущие в процессе люди. Значит, и верховная власть на предприятии должна принадлежать тем, кто кровно заинтересован в том, чтобы продукция его была качественной и не больно дорогой. То есть покупателям.

   

  Это довольно непривычный взгляд. Но только покупатели кровно заинтересованы в том, чтобы снижалась себестоимость продукции, а ее производитель работал как можно дольше и стабильней. Потому что они – единственные, кто его ежедневно финансирует. Отсюда и логичный вывод: собственниками предприятия должны быть те, кто потребляют его продукцию – но только до тех пор, пока они ее потребляют.

  Инвесторы, вкладывающие деньги в производство (фактически – отдающие деньги в рост), имеют право на получение дивидендов, но не на решающий голос. Потому что их интерес – в максимальной прибыли, что почти всегда идет вразрез с заинтересованностью покупателей в повышении качества и долговечности изделий.

  В соответствии с этой логикой ВАЗ должен принадлежать тем, кто ездит его на машинах, а судоверфь – тем, кто на ее изделиях выходит в море. Они своей задницей чувствуют каждый брак и недочет и вполне квалифицированно могут рассказать, что надо сделать, чтобы «костюмчик сидел».

  Исходя из всего вышесказанного, лозунг 1917-го был бы гораздо более приспособлен к реальной жизни, если бы его перевернуть: «Земля – рабочим! Заводы – крестьянам!» То есть тем, кто является конечным потребителем результатов труда. Но тогда, 100 лет назад, такой лозунг вряд ли бы поняли и приняли «широкие народные массы».

  Да и сеогдня он при всей своей логичности скорей всего покажется абсурдным закоренелым собственникам, которые никак не могут сделать свою собственность полезной всем. Но если думать головой, а не стяжательским инстинктом, который опять заводит в тупик огромную страну, насыщенную огромными природными богатствами – надо искать логичные и непривычнее пути…

   

  Сергей Васильев