Самое свежее

Эль Мюрид. Замеры благосостояния в России После теракта. Неудобные вопросы. Александр Росляков. Все для победы этой диктатуры, остальное – тьфу! Вадим Жук. Пронеси, Всевышний! Алексей Рощин. А где пятый? Ева Меркачева. На адвокатов террористов из Крокус Сити посыпались угрозы

Путь воина: от Майдана до Донбасса

  • Исповедь сторонника «Оранжевой революции» о том, как после первого «Майдана» он оказался в бригаде «Призрак» ополчения.

    Всеволод Петровский родился в городе Артемовск Донецкой области в семье врачей, впоследствии эмигрировавших в США. Сейчас ему 28, а за спиной уже целая жизнь…

     

     «Кто в 18 не был революционером – у того нет сердца»

     

    – Всеволод, сейчас ты чем занимаешься?

    – Работаю в Алчевске в политотделе. Делаю видеоматериалы, выпускаю боевой листок для ополченцев и работаю с частями, которые стоят непосредственно на «передовой».

    – Как получилось, что ты был сторонником «Оранжевой революции» в 2004 году, а теперь – противник украинской власти?

    – Десять лет назад у меня были совершенно другие взгляды. Я был одним из активных «оранжистов» в Донецке, участвовал в предвыборной кампании Ющенко. Ко мне приезжали участники «Оранжевой» революции в Киеве и какое-то время жили у меня. Но это был еще не тот Майдан. Только первая репетиция, достаточно мирная и «травоядная».

    – Почему тогда ты поддерживал Ющенко?

    – Мне было 18 лет, все знают эту затасканную фразу «кто в 18 не был революционером – у того нет сердца». Сердце у меня на тот момент было, протестные настроения тоже были, голова – пожалуй, тоже была, но критическим мышлением я тогда еще не обладал.

    Со школы я интересовался историей, занимал призовые места на всеукраинских олимпиадах, поступил в лицей при Донецком национальном университете на историческое отделение, а потом и на истфак того же ВУЗа. Там я писал курсовые работы по специальности «История Украины». У меня была хорошая память: запоминал цифры, даты, события и щеголял этим перед друзьями…

    – Что такое школьный курс истории на Украине?

    – Это когда тебе с шестого класса рассказывают про Украину времен античности, а потом – что запорожские казаки были самой грозной армией Европы, которую боялись и уважали все, и у которой были даже подводные лодки. И это не шутка – подводная лодка в учебниках подробно описывается.

    К XVI-XVII векам Украинская нация уже сформировалась и была ужасно образованной. Описывается, как арабский путешественник приезжая на Украину, удивляется тому, что здесь все умеют читать и писать. Потом Богдан Хмельницкий совершает жуткую историческую ошибку, после чего начинается трехсотлетнее московское «иго». Дальше идет перечень гетманов, каждого из которых «хитрые и коварные московиты» обманывают, навязывая им какие-то кабальные договоры. «Закабаление» все усиливается, как и освободительная борьба украинского народа.

    Не обладая критическим мышлением, тяжело в шестом классе понять, что Украина до Хмельницкого даже называлась Украиной – это была Гетманщина, то есть некоторые части современных центральных областей нынешней Украины. А все, что Украина имела до начала этого года – приросло за время «москальского ига» и так называемой «Советской оккупации».

    Дальше идет Советский период, в котором подробно описывается «голодомор» и прочие ужасы, в которых виноваты «москали». Впитывая такие знания, к 18-ти годам я по убеждениям пришел к умеренному украинскому национализму. Я очень переживал за украинский язык, который хорошо знаю, в свое время даже писал стихи на нем. Считал, что его нужно защищать, что у нас должен быть один государственный язык, хотя у меня родной язык русский – как и у большинства жителей крупных украинских городов.

    К 2004-му году я пришел к убеждению, что Кучма – тиран, что на Украине нужно все менять, что Янукович, которого пытается сделать своим преемником Кучма – это наибольшее зло. В общем весь набор стереотипов которым обладают все рядовые участники «цветных» революций, как я это понял уже потом. Но тогда мне казалось, что я делаю что-то значительное и подвергаю себя реальным рискам…

     

    Первый Майдан

     

    – Что было потом?

    – В 2005-м, после победы так называемой «революции» (а на самом деле первого, тогда еще бескровного госпереворота) я вступил в партию «Батькивщина» Юлии Тимошенко. На первом собрании, куда меня пригласили, сидели представители мелкого и среднего бизнеса, составлявшие Донецкую ячейку «Батькивщины». Они ругались, говорили, что обещания, данные на Майдане, не выполняются, что Тимошенко строит в партии диктатуру и что на самом деле ловить здесь нечего. Больше я на эти собрания не ходил. 

    Правда, успел еще по приглашению знакомого побывать в партии «Наша Украина» Ющенко, где было все примерно то же самое. Через полтора месяца я написал заявление о выходе, после чего решил ни в какие партии больше не вступать.

    Через пару лет ко мне начало приходить понимание, что Кучма в принципе был неплохим президентом. Да, он был коррумпированным и немножко диктатором, как и другие лидеры бывших советских республик. Но при этом не сделал главной ошибки: не начал обострять внутриукраинские межрегиональные конфликты, которые существовали и до этого, но находились в замороженной фазе. Благодаря Кучме Украина стала одной из немногих постсоветских республик, которые пережили развал Советского Союза без войны, и даже Крым тогда остался в Украине без войны. И это, как я уже потом понял, было достижение Кучмы…

    На самом деле Майдан 2004 года случился на волне довольно успешных лет для Украинской экономики. Был экономический рост, и если смотреть сейчас на ту Украину, это была довольно спокойная и стабильная страна, в которой не было войны, не было такого ужасающего уровня преступности. В ней можно было жить, спокойно ездить к своим друзьям по всей стране – в том числе на Западной Украине. Можно было свободно общаться и спорить на политические темы. И тот ад, в который скатилась страна сегодня, еще невозможно было представить.

    Первый Майдан, в котором я, к большому своему сожалению и стыду, очень активно поучаствовал, заложил основу будущего развала Украины. Начиная с 2004 года каждые выборы были голосованием не «за», а «против». Допустим, мы голосуем за Януковича, мы знаем, что он «сукин сын», но это «свой сукин сын», и мы голосуем не за него, а против Тимошенко, Ющенко или кого-нибудь еще.

    После того как «вор-казнокрад» Кучма ушел, у нас почему-то пошел кризис за кризисом: то «мясной», то «молочный», то гривна скачет и начинаешь вспоминать, что вроде как пару лет назад такого не было. Победила «народная» революция – но все делят портфели, а те, кто стояли на майдане в обнимку, теперь поливают друг друга грязью. Тимошенко воюет с Ющенко, которого обвиняют в кумовстве, и главным «кумом» называют Петра Порошенко, который в 2004-м возглавил Совет по национальной безопасности и обороне.

    То есть я видел, что страна почему-то летит в тартарары, но при этом Ющенко больше всего занимается культом «голодомора», построением громадной «голодоморной свечки» в центре Киева. Проводятся масштабные пафосные и безвкусные траурные мероприятия, на которые тратятся огромные деньги. И все это в стране, где появились действительно голодающие люди.

     

    Голодомор реальный

     

    – Когда ты все это осознал?

    – В 2006-м, на летней практике, когда ныне покойный профессор Заднепровский мне и другим студентам дал задание по сбору статистических сведений о смертях в Донецкой и Харьковской областях в 1932-33 годах во время «голодомора».

    Он надеялся, что после победы Ющенко будут открыты все архивы, он сможет успешней заниматься этой темой и наконец-то закончить начатую работу. А получилось обратное – СБУ начало закрывать для него архивы. Потому что его данные по смертям, которые могли быть так или иначе связаны с голодом, оказались слишком низкими – нужны были цифры в разы, а то и на порядок выше.

    Тогда начали публиковать «Книги памяти жертв голода 32-33 годов» по областям Украины, и уже первое знакомство с ними привело к скандалам. Выяснилось, что в число жертв голода включены люди, умершие от алкоголизма или даже от удара молнией. Составители даже поленились отредактировать данные. Все эти диагнозы там – прямым текстом.

    А во время практики мы с одногруппниками ездили по селам Славянского района, который через восемь лет стал ареной боевых действий. Искали оставшихся в живых после «голодомора» бабушек и дедушек, от которых я узнал неожиданные вещи. Первая – все они повторяли: «Не нужно сейчас об это говорить, мы сейчас голодаем – у нас мизерные пенсии, и мы не понимаем, почему большие деньги тратятся на всякие акции и мемориалы. Лучше накормите голодающих пенсионеров». И вторая – пенсионеры просили не винить в «голодоморе» Сталина, потому что тогда была засуха и очень тяжелое время. Нужны были средства на индустриализацию, восстановление городов и заводов которые позволили выиграть Великую Отечественную войну. Все это говорили те старики, которые голодали в ту страшную эпоху…

    – Если я правильно понимаю, те цифры о «голодоморе», которые предоставляет правительство Украины, сфабрикованы?

    – Совершенно верно. Если раньше в списки умерших от «голодомора» записывали тех, кто на самом деле умер от алкоголя, то сейчас туда записывают просто всех умерших в 1932-33 годах. Изначально миф о «голодоморе» строился на книге британского историка Роберта Конквеста «Жатва скорби», которая, очевидно, была написана в рамках программы по дискредитации Советского Союза. После публикации этой книги, где была прописана цифра 7 млн. погибших, число жертв в «Книгах памяти» стали просто подгонять под эти 7 млн.

     

    «Протывси́х»

     

    – Какова была твоя позиция на президентских выборах в 2010-м, где боролись Тимошенко и Янукович?

    – Я был уже более нейтрален, и когда победил Янукович, не прыгал от счастья, но был скорее рад за родной Донбасс. Донбасс – это один из уникальных для бывшей Украины регионов, как и Крым, и Галичина. Это такие области, в которых региональный патриотизм ценится выше, чем общегосударственный. При этом галичане считают себя еще и мессианским субэтносом  –  самыми правильными украинцами, которые отличие должны строить правильную Украину.

    На Донбассе такого нет. Здесь считают: «Мы – Донбасс!» И если бы история повернулась по-другому и была бы Львовская или Ивано-Франковская народные республики, то из Донбасса люди не стремились бы туда ехать, чтобы бомбить «Градами» Львов. Наоборот, сказали бы «пускай отделяются: баба с возу, кобыле легче».

    На выборах 2010 года я был против всех. Я был тем, кого «украинские патриоты» презрительно называли «Протывси́хы», и считали что мы за Януковича и воров. У них была такая логика: если ты не проголосуешь за Тимошенко, то Янукович победит. Я им сказал, что пусть Янукович победит, так как мне не нравится ни один из кандидатов. Оба представители крупной буржуазии, которая раскалывает страну и занимаются только укреплением влияния крупных финансово-промышленных групп. Но Янукович все-таки, хотя бы на уровне его лозунгов, был мне ближе.

     

    Торговля лозунгами

     

    – Почему?

    – На каждые выборы он и его Партия регионов шли с лозунгом о введении русского языка в качестве второго государственного. Это логично, учитывая что большая часть их электората с юго-востока страны. Но выполнять свои обещания регионалы не спешили. Зачем выбрасывать на стол такой козырь? Лучше  оставить его на руках – чтобы потом снова и снова эксплуатировать на выборах, обещая то же самое. Единственное, что смогло сделать «пророссийское» большинство – это принять крайне скромный закон о региональных языках, очень незначительно расширявший права русского в отдельных регионах. 

    Но и этот шаг вызвал яростное противодействие у националистов. А после госпереворота в феврале 2014 г. Верховная рада первым делом попыталась отменить этот закон – что и стало (наравне с пресловутыми «ленинопадами») одним из пусковых механизмов начала массовых протестов на юго-востоке.

    В других направлениях Янукович был столь же непоследователен. Например, шел на выборы с лозунгами об углублении экономического сотрудничества с Россией, а в 2013 году его избиратели с удивлением узнали, что «безальтернативный путь» Украины – это евроинтеграция. Чем кончились эти метания, уже всем видно… Еще хуже, что «регионалы» так же, как и их «оранжевые» предшественники, активно использовали в их «политическом бизнесе» откровенных фашистов. При Януковиче СБУ по-прежнему курировало ультраправые организации: для противодействия левым организациям, выступавшим против олигархических правительств.

    В итоге к началу очередного майдана нацистская символика на флагах «революционеров», факельные шествия в честь Бандеры и лозунги вроде «Слава нации! Смерть врагам!» воспринимались как нечто привычное и естественное. То есть политические игры технологов Януковича поспособствовали и падению власти их клиента, и углублению раскола страны, а в дальнейшем – и гражданской войне.

     

    Майдан-2014

     

    – На Майдане-2014 ты был?

    – Мне там нечего было делать. Я был против него, сидел дома в Донецке и комментировал события в Интернете в качестве солдата «диванных» войск.

    После переворота в Киеве мы вместе с товарищами в Донецке стали ходить на митинги так называемого Антимайдана. Поначалу они были немногочисленными, тогда уже начался так называемый «ленинопад» и все «антимайдановские» движения на Украине стали собираться под памятниками Ленину. 

    Сразу бросилось в глаза: как и в 1993-м году во время октябрьского кризиса в Москве, против общего врага – угрозы украинского национализма – объединились коммунисты, «левые» и русские националисты. Это была ситуации, когда люди перед лицом общего врага стали ситуативными союзниками.

     

    С дивана – на войну

     

    – Как и почему ты вышел из состава «диванных» войск?

    – Через пару дней после переворота в Киеве я начал ходить на митинги, оставался на ночных дежурствах под памятником Ленину… Но мне тогда казалось, что все это еще не наше, что это еще не революция, что настоящая революция будет когда-нибудь потом и ее нужно готовить. А сейчас мы должны просто смотреть на все со стороны и не запятнаться никаким национализмом.

    Тогда еще ни о каких республиках – Донецкой и Луганской – речь не шла. Единственное требование, с которым выходил Павел Губарев, чья звезда тогда высоко взлетела, была федерализация. Но и это для украинской патриотической «мифологии» равнялась сепаратизму. И говорит об этом также считалось преступлением…

    6 апреля 2014 года я зашел в здание Донецкой администрации, где увидел своими глазами провозглашение Донецкой Народной республики. К тому времени я уже неплохо знал тех людей, которые в дальнейшем стали политическими лидерами. Но мы вместе с товарищами оказались на третьих-четвертых ролях наблюдателей.

    В мае мне предложили вести звуковой подкаст под названием «Голос республики», где я рассказывал о фронтовых новостях, брал интервью у политиков и рядовых ополченцев. Программа вскоре уже шла на местном радио и в условиях информационного вакуума пользовалась успехом. После этого я, как журналист, работал в Министерстве информации ДНР и корреспондентом Российского информационного агентства «Интерфакс».

    – Когда ты пришел в ополчение?

    – Уже в августе. Поначалу выполнял скорее гражданскую работу – был военкором в политотделе Минобороны ДНР, которое тогда еще возглавлял Игорь Стрелков. Мы выезжали на места артиллерийских обстрелов, общались с местными жителями и ополченцами. Пришлось увидеть много крови, много убитых и покалеченных людей, которые никогда не держали в руках оружие. Детей, в том числе. Это были страшные, очень страшные вещи.

    Судьба некоторых из моих коллег сложилась трагически. Когда я пришел в отдел, нас было 12 человек. Из них трое за время работы прошли через украинский плен: известный драматург, поэт, режиссер Юрий Юрченко (который много лет жил во Франции, а после начала событий у нас приехал добровольцем в Славянск), журналистка из Симферополя Анна Мохова и уроженец Якутии Алексей Шаповалов.

    Двое погибли: Вагид Эфендиев из Дагестана и приазовский грек родом из Донецкой области, проживший более 20 лет в Греции, Афанасий Коссе. Оба погибли под обстрелами в Донецком аэропорту.

     

    Мозговой и «Призрак»

     

    – Ты из Донецка, сейчас пришел на Луганщину в бригаду «Призрак» к Мозговому. Почему?

    – За время работы в Донецке я был много чем разочарован. После ухода Стрелкова там начали проявляться неизбежные составляющие любой гражданской войны: внутренние конфликты между разными подразделениями. Начался дележ шкуры неубитого медведя: за сферы влияния и за ресурсы. В бригаду «Призрак» меня пригласи мой хороший друг, у которого была договоренность с Мозговым о формировании политотдела бригады. Так я оказался в Алчевске.

    На Мозгового с надеждой смотрят многие ополченцы – и в ЛНР, и в ДНР. Смотрят как на человека, выступающего за построение Новороссии в качестве действительно народной и в определенной степени социалистической республики. Эти люди уважают Мозгового как соратника Стрелкова, как человека, который не играл во внутренние политические игры. Он всегда говорил о том, что Новороссия не должна замыкаться в каких-то скорлупках типа маленьких самостийных образований ДНР и ЛНР, а должна быть единой. 

    Основные позиции идеологии, на которой держится бригада – это антифашизм, антиолигархизм и народовластие. Эта позиция близка большинству ополченцев – в том числе воюющим в «официальных» подразделениях, на основе которых формируются отдельные армии ДНР и ЛНР.

    Здесь, в составе бригады «Призрак», рука об руку воюют и казаки-монархисты, и мусульмане, и, добровольческий коммунистический отряд. У них нет проблем в общении и взаимодействии друг с другом. Общие цели, борьба против общего врага объединяет людей с самыми разными взглядами. 

    Кроме того в бригаде «Призрак» можно познакомиться с уникальными людьми, которые вызывают восхищение. Один из них – лидер «Юной самообороны» Ярослав Воскоенко, который работает в гуманитарном отделе. В Лисичанке сформировался небольшой отряд из 16-17 летних ребят и девчонок, которые взяли в руки оружие, чтобы отстоять свой город от украинских фашистов. Некоторые из выживших пришли в бригаду «Призрак», оружие им не дают, так как воевать должны взрослые мужчины. Но эти ребята работают не жалея себя на гуманитарных направлениях.

    – Твои родители сейчас живут в США. Почему ты к ним не поехал, а пошел на войну?

    – Они врачи, папа работает в онкологическом госпитале. Я несколько раз туда съездил, побывал во многих штатах – это были интересные поездки. Там совершенно другая страна, другая культура, потому что Америка – это все-таки страна эмигрантов. Это было интересно, но почему я должен был там остаться? Я не нашел в себе достаточно стимулов для того чтобы бросить здесь друзей и то, чем занимаюсь. Как бы пафосно это ни звучало, я остаюсь патриотом своей Родины – своего Донбасса, и мне интереснее быть здесь.

    По поводу моих родителей, которые живут в совершенно другом информационном поле. Во время Майдана мы с ними много спорили и ругались, потому что они были на тот момент сторонниками Майдана. Но после того как произошел переворот и у нас началась война, когда на жилые районы полетели снаряды ВСУ, мои родители переосмыслили ситуацию и в корне изменили свое мнение. 

    После первого боя в Донецком аэропорту26 мая моя мама не выдержала – взяла билет на первый же самолет и прилетела сюда, чтобы поддержать меня и бабушек. Она провела здесь все лето и начало осени, пропустила эту войну через себя, и мнение моих родителей кардинально поменялось в сторону Новороссии. Из-за чего они переругались со многими своими американскими друзьями, в числе которых есть грузины и киевляне, которые занимают враждебную нам позицию.

    Это настоящая гражданская война, где раскол проходит через друзей, семьи и пары. Я сейчас уже не могу общаться с большинством своих знакомых из самых разных мест Украины, разругался со многими бывшими хорошими товарищами. Моя бывшая любимая девушка, с которой мы вместе работали на одном телеканале в Донецке, уехала в Киев, где на телевидении рассказывает о борьбе с «террористами-сепаратистами», я с ней тоже не общаюсь. Это война, в которой раскол проходит по живому.

     

    Кирилл Нестеров

4

Комментарии

3 комментария
  • Иван Лапин
    Иван Лапин9 января 2015 г.+1
    В связи с этой исповедью вспоминаются стихи Блока: «Рожденные в года глухие Пути не помнят своего. Мы – дети страшных лет России – Забыть не в силах ничего…» Война возвращает людям память, которую они теряют в мирной жизни.
  • Денис Грачев
    Денис Грачев9 января 2015 г.
    Роберт Конквест, автор книги "Жатва скорби", за которую он получил одну из высших наград Украины - орден Ярослава Мудрого, официально признал фальсификацией свою книгу, так же как и другой "историк" Джеймс Мейс, писавший о голодоморе по заказу ЦРУ. Конквест более известен фразой из одного своего опуса: «Неправда, что все люди суть люди. Русские не люди. Это чуждые существа».
  • Юрий Комаров
    Юрий Комаров9 января 2015 г.
    Завидую парню! Прав он, не прав, а живет лихо, с интересом!