Колыбель социализма, продолжение 3...

• Опубликовал Геннадий Ибраев 7 января 2017 г. - #наказания  #крестьянство розга  - 2 317 просмотров

  Известный гуманист и литератор, николаевской эпохи, кн. В. 0. Одоевский, иногда собственноручно сек своих крестьян и без сожаления отдавал их на фабричные работы.
  
  Освобождение крестьян в Poccии, манифестом 19 февраля 1861 года рассматривается всегда главным образом, как акт гуманности. В действительности оно было и актом государственной необходимости, без которого дальнейшая культурная жизнь России, даже самое ее существование, являлось невозможным.
  
  Ко времени освобождения крестьян в сохранных казнах заложена и перезаложена была почти вся помещичья Россия. Располагая даровым трудом, помещики невольно мешали развитию промышленности.
  
  Все промышленные нужды свои, они старались удовлетворять крепостными мастеровыми: кузнецами, столярами, садовниками, сапожниками, кружевницами, портными, даже живописцами и парикмахерами. 
  
  Некоторые помещичьи усадьбы были центром, куда обращались для удовлетворения своих ремесленных нужд все обыватели, в надежде на милость магната. Легко представить себе, чего стоила такая своеобразная промышленная роскошь!
  
  Это печальное положение дел вынудило правительство разрешить фабрикантам и заводчикам покупать крепостных на фабрики, и таким образом на фабрики и заводы, были перенесены все недостатки крепостного труда, вместе с телесными наказаниями.
  
  Не лучше был труд на них и тех крепостных, которые отдавались фабрикантам помещиками за известную плату. Таким образом, крепостное право оказывало самое вредное влияние на развитие торговли и промышленности в России
  
  Вопрос об освобождении крестьян от крепостной зависимости в силу логической необходимости непременно требовал возбуждения вопроса и об отмене позорных телесных наказаний.
  
  И действительно 6 июня 1861 года было Высочайше повелено министру внутренних дел и главноуправляющему II отделения собственной Его Величества канцелярии представить соображения о смягчении и уничтожении телесных наказаний вообще.
  
  Образовавшиеся вследствие этого Высочайшего повеления комитет, после долгих прений, внес свой проект в государственный совет на ycмотpeние, после чего 17 апреля 1863 года вышел указ «о некоторых изменениях в существующей ныне системе наказаний уголовных и исправительных.
  
  Этим указом  частично были отменены телесные наказания в большинстве случаев (из 140 статей). А параллельно с тем, все усилия Сената и Министерства Внутренних Дел направлены были к обособлению крестьянского cocлoвия.
  
  И, наконец, это обособление вылилось в такую крайнюю форму, как закон 12 июня 1889 г , изъявший из под действия общих законов весь гражданский оборот крестьян и расширивший до чрезвычайности юрисдикцию особых сословно-крестьянских судебно административных учреждений.
  
  Вследствие этой контр-реформы крестьянское сословие оказалось приблизительно в том же положении в каком оно находилось при крепостном праве, с тою лишь разницею, что попечительное усмотрение помещика заменилось усмотрением созданной сказанным законом новой попечительной власти — земских начальников.
  
   Статья 677 законов о состоянии говорит: «сельские обыватели не могут быть подвергаемы никакому наказанию иначе, как по судебному приговору, или по законному распоряжению поставленных над ними правительственных и общественных властей».
  
  Если ранее помещик подвергал наказанию с чувством «личной неприязни», от себя, то отныне наказание совершались от имени государства тем же самым помещиком, который и возглавлял эти структуры.
  
  Крестьянство поголовно встретило акт о «воле» враждебно, убедившись, что «освобождение» есть новая кабала в ином обличении. Провести манифест в жизнь были уполномочены генерал-губернаторы, которые докладывали царю о настроениях в крестъянских массах после оглашения манифеста.
  
  Так, генерал Веймар доложил, что он засек розгами 20 человек за непризнание манифеста. Розгами пытались внушить любовь к новой «воле».
  
  Ответом на розги и на манифест явились восстания, вспыхнувшие с новой силой, так: с 1861 по 1863 г. г. было 1100 крестьянских восстаний в 76 губерниях и волостях.
  
  Крестьянин Антон Петров через два месяца после «освободительного» манифеста выступил с речью перед крестьянами села Бездна, Казанской губ., в которой он настаивал на восстании и отобрании земли у помещиков.
  
  Через два дня Петров был схвачен и расстрелян. Вместе с ним расстреляны несколько сот восставших крестьян и несколько тысяч выпороли розгами.
  
  Такова в очень и очень кратких словах истopия телесных наказаний на Руси, где слагали и гимны розге, где сложили даже пословицу, по которой за битого дают двух небитых. Но времена меняются, 11 августа 1904г. по случаю рождения Наследника Цесаревича был обнародован Высочайший манифест, возвестивший отмену телесных наказаний в сельском быту, в сухопутных и морских войсках. 
  
  В указе от 12 декабря 1904 г. Правительствующему Сенату Высочайше повелевается привести «законы о крестьянах к объединению с общим законодательством». Но заметка от 10 декабря 1905 г. в печати говорит об обратном, хороши законы на бумаге, но не в жизни.  
  
  «Ужасы XX -го века. [Хроника крестьянских смут и волнений]. В село Чириково, Балашовск. уезда, Сapат. губ., по сообщению «Сына Отечества», были присланы под командой полковника Зворыкина войска всех родов оружия, начиная с пехоты и кончая артиллерией и казаками, для подавления аграрных волнений, выразившихся, не в примеp прочим селам Балашовского уезда, в составлении всем сходом приговора о переходе земель окружающих помещиков в пользование общины, при чем усадьбы остались совершенно нетронутыми и даже в усадьбе помещика А. И. Кожевникова, за уходом всех служащих, крестьяне по очереди стерегли и кормили многочисленную скотину в имении, из хлебных амбаров было взято с разрешения владельца по возу хлеба; остальное все цело.
  
  Следующее прегрешение этого села было то, что оно сместило старосту незаконно поставленного помимо схода губернатором, и поставило уже выбранного всем сходом.
  
  Впрочем было и еще «прегрешение»: на другой день после объявления манифеста крестьяне ходили по селу с красным флагом, на котором было вышито «Свобода слова, свобода печати». Вот и все.
  
  Грозный полковник решал в корне извести крамолу, не останавливаясь ни перед чем. Собран был сход в числе всего мужского населения и началась дикая расправа, заставившая бледнеть перед собой ужасы крепостного права. Крестьян без шапок поставили на колени, и по какому то, неведомо кем составленному списку, стали вызывать перед грозные очи начальства.
  
  - «Говори, кто у вас был в дружине, не скажешь – запорю»! – кричит бравый полковник Зворыкин.
  - «Никакой дружины у нас не было, вашеблагородие», - следует ответ, и вслед затем «виноватого» раздевают, оставляют в одной рубашке, кладут прямо в грязь, и казаки в десятки рук начинают хлестать лежащего плетьми. 
  
  Били по чему попало, переворачивался человек на живот, били по животу, по голове, били без счета, пока надоест. Крики избиваемых разносились далеко по селу, нагоняя на всеx ужас перед диким произволом и приводя в бессильную злобу перед таким наглым издевательством современных опричников после манифеста об отмене телесного наказания и после последнего манифеста о неприкосновенности личности. И, после всего этого хотят, чтобы крестьяне и все русское общество верили в закон и искренность правительства!
  
  Было перепорото таким образом 50 человек из села, имеющего наличного мужского населения около 70 душ, и из них 43 арестовано.
  Пороли и стариков 60 - 65 лет и мальчишек 17 - 18 лет. Пороли так, что на другой день поротым невозможно было снять с тела рубашку.
  
  Вся эта порка была своего рода допросом с пристрастием, желанием вынудить показания относительно боевых дружин.
  
  Mежду прочим, маленькая подробность: до сих пор почти ни в одной из церквей манифест не был прочтен, а где и был прочтен, то с довольно своеобразным толкованием, совершенно извращающим смысл манифеста,  - например: «неприкосновенность личности» -«никто не может, кроме начальства, производить обысков, арестов»…  и т. д. в том же духе».
  
  Вся Россия к XX веку, представляла из себя, территорию «на особом положении»
  Стихийные восстания и смуты на произвол власти или владельцев различных производств, стали уже неотъемлемой частью социальной жизни России. 
  
  И, в 1879 году в империи появились военно-окружные суды. Которым, дано право судить и выносить приговоры на наказания, в том числе и смертные, без обжалования в вышестоящей инстанции.
  
  В 1881 году - в момент крутого реакционного поворота против всякого проявления инакомыслия вводится Положение об усиленной и чрезвычайной охране. И время создания этого «положения» и его сущность свидетельствовали о реакционном направлении внутренней политики.
  
  «Положение» о чрезвычайной охране дает право генерал-губернаторам и градоначальникам, между прочим, налагать секвестр на частные имущества и доходы с них; устранять от должностей чиновников всех ведомств и служащих по выборам, за исключением лиц, занимающих должности первых трех классов; приостанавливать периодические издания, закрывать учебные заведения, исключать из общей подсудности дела об известного рода преступлениях и проступках с передачей их рассмотрению военных судов по законам военного времени, заключать в тюрьму на срок до 3 месяцев и т. д.
  
  Полномочия администрации в местностях, объявленных на положении чрезвычайной охраны, очень приближаются к военной диктатуре.
  
  Местные начальники полиции, а также начальники жандармских управлений и их помощники, как при военном положении, так и при усиленной охране, имеют право производства обысков и выемок и задержании лиц, внушающих основательное подозрение к совершению государственных преступлений или приготовлении к ним, а также принадлежащим к противозаконным сообществам - на срок не более двух недель.
  
  Это на бумаге: по закону… в действительности урядник в волости или в уезде – царь, бог над безграмотным населением. Он цензор – конфискует любую книжку, журнал – «Не дозволено»!  
  
  Он суд:
  Вот в Колпине - очень недалеко от Петербурга - в саду ресторана чиновник министерства народного просвещения Мохов заглянул в одну из беседок и, увидел там помощника пристава Епинатьева, кутившего в обществе двух полицейских надзирателей и нескольких женщин, сказал: - «Вот как гуляет полиция?». Колпинский властелин «счел себя оскорбленным», велел Мохова арестовать и продержал целую неделю в каком-то подвале».
  
  В Туркестане исполнявший какую-то полицейскую должность штабс-кап. Голубитский арестовал явившегося к нему за получением долга Семенова и без всякого постановления об аресте препроводил его в арестный дом, где его основательно избили и посадили в карцер. 
  
  По жалобе потерпевшего ферганское областное правление предало Голубитского суду, но туркестанский генерал губернатор обжаловал постановление в сенат. Когда сенат оставил его жалобу без последствий, за Голубитского вступился военный министр, однако же ему не удалось переубедить ни административного, ни общего собрания сената, дважды признававших отзыв военного министра неосновательным.
  
  Малая толика из российской прессы 1912 года:
  
  "Теперь же это исключительное положение вошло в обиход всей жизни и создало совершенно невозможное положение.
  — Мы в Петербурге этого не чувствуем так, как чувствует провинция.
  — Ведь там положительно житья не стало. Все законы пошли
  на смарку.
  — Всякое чувство закономерности потеряно.
  — Никто не гарантирован, что он спокойно пройдет по улице, ибо никто не может предусмотреть тех самых неожиданных случайностей, которые могут с ним приключиться. Везде имеются какие- то типы, стоящие под особым! покровительством властей: держат они себя так вызывающе, что не всегда удержишься oт столкновения. А тогда тип всегда окажется правым. И за последние годы это положение дел, все развиваясь, дошло до того, что вся провинциальная жизнь густо окрашена этой специфической постановкой дела.
  Характернее всего, что почти аналогичные суждения приходится
  слышать от бюрократов правого направления".
  
  И почти вовсе не слышно мнения в пользу исключительных положений! 
  
  Сторонники монархии очень часто ссылаются на долю оправдательных приговоров в России и малое число смертельных казней по отношению к просвященному Западу.
  И действительно так: редко – редко в те года проскользнет в печати известие о каком-нибудь несчастье с наказанным розгой. Никто не вел статистику забитых до смерти или  доведенных до самоубийства от позора, после таких экзекуций. 
  А это тысячи, десятки тысяч и миллионы готовых вспыхнуть за поруганную честь своих родных и близких.
  
  
  «Телесные наказания в России в настоящее время» Д.Н. Жбанков и Вл.И. Яковенко Мск. 1899 г.