Дмитрий Евстафьев: Ресурс «крымской консолидации» власть разменяла на пятаки

• Опубликовал Александра Зацепина 11 февраля 2016 г. - #Крым  #Кремль  #Единая Россия  - 3 939 просмотров

   

  
  

  Первое. Исчерпание «крымского» потенциала консолидации

   

  Конечно, информационная линия «страна окружена кольцом интервентов» дает пока еще некоторые результаты, но о том политическом потенциале, который был у власти после воссоединения с Крымом, уже даже и мечтать неприлично.

  Увы, полученный властями политический ресурс в виде «крымской консолидации» был истрачен «неталантливо». Не «бездарно», но «неталантливо», слишком по мелочи, разменян был «на пятаки». Власть так и не решилась на какую-то структурную перестройку политического и общественного пространств – не понимая, что «крымский импульс» был таков, что перестройка эта пойдет в любом случае. Все же умение мыслить вперед не на два, а на три шага – великая вещь.

  Что такое «возврат к докрымскому состоянию»? Я напомню только один эпизод: весна-лето 2013 года для России ознаменовались возникновением широкого и идейно внятного движения в поддержку «приморских партизан», суд над которыми как раз шел. И хаотическими попытками властей бороться с этим «движением», безусловно, экстремистским и не просто антивластным, но антисистемным. Что привело к существенному росту популярности «партизан»…

  Понимает ли власть ситуацию? Отчасти понимает. Нынешняя политика властей «ничего не трогать руками» и только «объявлять остановки» – отражает их понимание, что если что-то начать сейчас «конструировать», будет сильно хуже. Собственно поэтому «политический блок» нашей власти в последние полгода откровенно перешел в режим «на наш век хватит».

  Боюсь, не хватит: тот «политический спектр», который сейчас существует, пока еще частично отражает текущие реалии. Но он точно не адекватен тому, что начинает вырастать в результате событий последний двух лет.

  Назову только две вещи:

  - Усиление влияния «крестьянства». Понятно, что никакое это не «крестьянство», а крупные и средние товаропроизводители. Но они впервые за много лет поимели право на свой политический голос – у них деньги теперь есть. И не исключу, что во власть потянутся «новые люди». Совсем новые. Некомфортные люди. Волчары это будут. Кулачьё.

  - Ослабление «городского среднего класса», вытеснение его в маргинальные, часто деполитизированные ниши, частично – отъезд за рубеж «активистов».

  И этих двух аспектов хватит для того, чтобы понять: изменения в политической структуре будут значительными. И, думаю, некомфортными для нынешних властей.

   

  Второе. Кризис «партии власти». Идейный и организационный

   

  Хотя съезд ЕР и прошел содержательно лучше, чем можно было себе представить, он не решил ни одной структурной или институциональной проблемы.

  А главное – ЕР так и не смогла ответить на вопрос: кто ее социальная опора. Хуже того – она даже не попыталась это сделать. Еще хуже: озвучиваются прямо противоположные подходы к этому вопросу. А ведь понятно, что традиционная формула опоры на бюджетников уже работать не будет. Совсем. И это более опасная вещь, чем развеселившее политологов метание – во всяком случае, в заявлениях кураторов ЕР – от центризма к либерализму и обратно.
  И да, про семейственность, сильный такой звоночек был. Неожиданный. «Под дых» был звоночек.

  Понятно и то, что «партхозактив» намерений властей не понимает, политической власти не очень доверяет и ждет от нее подвохов и дальше. Я бы назвал прошедший съезд ЕР «съездом настороженных». Общее настроение номенклатуры, видимо, можно определить следующим образом: «пока не сдали, но вот-вот».

  Что это означает? Да прежде всего то, что номенклатура, особенно региональная, не будет так усердно «подписываться» под инициативы сверху.

  Вообще ситуация вокруг ЕР и ее управляющих структур дает сейчас больше пищи для ума, чем когда-либо. Может, я и не прав, но во всяком случае мне впервые за последние лет 10-12 интересно, что происходит в ЕР. Мне иногда кажется, что высшая власть имеет внутренний «хитрый план» провести выборы ГД так, чтобы были обоснованные сомнения в легитимности законодательной власти, чтобы ее можно было в любой момент разогнать под аплодисменты большей части общества.

   

  Третье. Антикремлевский разворот «патриотов»

   

  Нет, конечно, я не считаю «Комитет 25 января» серьезным мероприятием хотя бы потому, что я не считаю его участников серьезными людьми. Я вообще к «патриотам» отношусь крайне скептически, но объективно они занимают значительную часть не столько политического, сколько общественного спектра. И еще: наш современный патриот неконструктивен и не креативен, ибо действует в традиционном формате: «Глупость или измена?» и «Из спальни царицы к Вильгельму прямой проводъ ведетъ», – не особо задумываясь о первоисточниках инфы. И в этом его сила. Толку от патриотов для страны мало, но шума и пыли они создают с избытком.

  Так вот – все или почти все «патриоты» теперь будут играть в целом от «анти-кремлевской» повестки дня. Вопрос только в степени радикальности.

  Главной мишенью критики для «патриотов» и примкнувшей к ним разочаровавшейся посткрымской массовки будут не либералы, и не вашингтонский обком. А… правильно: Кремль. Собственно это уже произошло. Точкой кристаллизации новых тенденций в патриотическом сообществе будет, несомненно, вторая годовщина воссоединения Крыма и начала «славянских» событий в Донбассе.

  Но есть и другая сторона вопроса. Играя против Кремля и прокремлевских сил, причем играя не в ворота, а «во вратаря» (кто-то в этом сомневается?), патриотическое сообщество будет простой логикой своего поведения сдвигать провластные силы в либеральную сторону. Это будет называться «центризмом» – но по сути это будет либерализм, в том числе и политический, не только экономический. То есть в сторону, противоположную хотя и мягкому, нерадикальному, но отчетливому главному вектору общественных настроений. Такая «загогулина» получается. Интересная для нас и опасная для «партии власти».

   

  Четвертое. Падение качества текущего госуправления

   

  Наиболее откровенно это проявляется в системе городского хозяйства. И ладно бы сбои были только в Москве – здесь вообще ситуация перестает быть «томной». И я имею в виду не «казус ларьков». Много признаков других, более пугающих.

  Поделюсь наблюдением по Москве: январские снегопады все помнят. Система городского хозяйства выдержала две волны снегопадов («на троечку», но выдержала), но сломалась на третьей – и после так и не смогла восстановить свою эффективность. И не только в сфере уборки снега.

  И это – не считая резко увеличившегося объема «халтуры» в действиях властей.

  И это – не говоря о наблюдаемом почти повсеместно «административном экстазе» местных властей, которые, кажется, за крайне редким исключением, превращаются во «внеконтекстные сущности».

  Возможно, я «экстраполирую лишнего», но рискну сказать: система текущего управления не выдерживает длительного напряжения. Однократно – выдерживает. Но в течение относительно длительного времени работать в повышенном ритме она не может. И это не проблема персоналий. Это проблема системы. Мы ее не замечали, потому что раньше сбой системы просто «заливали деньгами».

  Обратите внимание и на рост аварийности по энергетике и по транспорту. Это касается всей страны, особенно крупных агломераций.

  Почему важен именно местный уровень? Потому что крупные социальные турбулентности обычно начинались с локальных, казалось бы, мелких проблем. Например, с очередей за хлебом. На муниципальном уровне происходит локализованный фокус общефедерального состояния – но там и происходит обострение политической ситуации.

   

  Пятое. Разнонаправленные векторы в борьбе с коррупцией

   

  Совершенно очевидно стремление властей притушить накал борьбы с коррупцией (особенно в том виде, как он наблюдался в середине 2015 года), поскольку это оказалось слишком опасно. «Отдельные недостатки» стали слишком очевидно сливаться в довольно плотную картину, которая начала стимулировать вопросы о том, а кто, собственно, это все породил? Ну, понятно, что Ельцин. А еще кто? Снижение накала антикоррупционных настроений реализуется в СМИ под весьма циничным соусом: «эти уже наворовались», «везде воруют», «лучше старые воры, чем новые»… Все это стало заметно где-то с прошлого декабря.

  Но нравится это кому-то или нет, борьба с коррупцией действительно стала системообразующим вектором общественных настроений. Идея овладела массами. И свернуть ее можно только с колоссальными политическими издержками, которые в силу хронологии реализуются как раз к выборам.

  Но даже не это главное. Те коррупционные дела, которые были инициированы, уже просто так не прихлопнешь. А еще более главное в том, что уже инициированные дела создали такие «завязки» в правящей элите, что они в любом случае будут использоваться для давления друг на друга и сведения счетов еще очень долго и вне зависимости от высших политических установок. Причем с максимальным сбросом всякого компромата на публику.

  То есть «закрывай» борьбу с коррупцией, не закрывай – уже «процесс пошел», получил внутреннюю логику саморазвития, т.е. остановить его будет почти невозможно… Автоколебания политической структуры, как говорится. В истории нашей страны такие автоколебания приводили, как правило, к самым печальным последствиям.

   

  Шестое. Нарастание негативных общественных ожиданий

   

  Один из важнейших показателей угрюмости общественных настроений – падение торговли в существенно большей степени, чем это обусловлено объективной экономической ситуацией. Народ «зажался» и ждет в основном плохого. Безусловно, это процесс естественный. И во многом связан с катастрофическим провалом государственной информационной политики, которая в основном только усугубляет ситуацию.

  Но есть две проблемы. С одной стороны, угрюмость общественных настроений слишком очевидно связывается в обществе с деятельностью властей, которые «продолжают жировать», несмотря на кризис. Так это или не так в действительности, правда ли, что губернаторы и разного рода «общественники» объедаются черной икрой, не имеет значения – важно ощущение. А оно, увы: «воруют и жируют». По правде сказать, власть, особенно местная, многое сделала, чтобы это ощущение усилить. Повторюсь: наши региональные элиты в гораздо большей степени, нежели федеральные, перестали ощущать «характер исторической эпохи», говоря по-научному.

  С другой стороны, народ у нас сейчас удивительно собран и сконцентрирован. Поразительны цифры сокращения преступности и самоубийств. Это понятно: «враг у ворот». Но эта «пружина» рано или поздно разогнется. Она не может слишком долго находиться в сжатом состоянии. И это будет, поверьте, не на выборах. Это будет ПОСЛЕ выборов. И вот вопрос: куда и во что она разогнется? А наша власть так и не смогла предложить обществу ни больших проектов для самореализации, ни дельных механизмов «выпускания пара».

   

  И выводы

   

  Сможет ли власть управлять все большим количеством «расшатываний» привычной социально-политической системы в условиях тающего политического ресурса и «кризиса авторитета» и нарастающих «автоколебаний» в элитных кругах? Ответ очевиден: не сможет. Посему «плыть по течению» будет не самым плохим вариантом. Хотя и в этом случае рано или поздно где-то «прорвет трубу».

  Вопрос в другом. Есть три вектора:

  - Кристаллизация позитивных социально-экономических тенденций. Они есть, тут спорить нельзя, их довольно много, но вопрос в том, что они должны окончательно оформиться. Это даст еще не прямой экономический позитив, но его обоснованное ожидание.

  - Нарастание «местных» сбоев и «автоколебаний» в системе государственного управления, которые складываются в картину неэффективности власти.

  - Расшатывание социальной структуры общества, сложившейся в период нефтегазового гламура.

  Сойдутся эти вектора, на мой взгляд, где-то в промежуток от августа до октября-ноября. Тогда и будет пик кризиса. Ну, может, не совсем в классической трактовке, когда низы уже не могут, а верхи еще не хотят. Но что-то близкое к тому обязано произойти. И какой вектор тогда станет решающим – мне пока не ясно.

  А главное, развитие ситуации на долгие годы может определить какой-то мелкий эпизод, даже случайность. И это мне больше всего не нравится.